Библиотека в кармане -русские авторы

         

Куприн Александр - Ночная Смена


Александр Куприн
Ночная смена
В казарме восьмой роты давно окончили вечернюю перекличку и пропели
молитву. Уже одиннадцатый час в начале, но люди не спешат раздеваться.
Завтра воскресенье, а в воскресенье все, кроме должностных, встают часом
позже.
Дневальный - Лука Меркулов - только что "заступил на смену". До двух
часов пополуночи он должен не спать, ходить по казарме в шинели, в шапке и
со штыком на боку и следить за порядком: за тем, чтобы не было покраж,
чтобы люди не выбегали на двор раздетыми, чтобы в помещение не проникали
посторонние лица. В случае посещения начальства он обязан рапортовать о
благополучии и о всем происшедшем.
Меркулов дневалит не в очередь, а в наказание - за то, что в прошедший
понедельник, во время подготовительных к стрельбе упражнений, его
скатанная шинель была обвязана не ременным трынчиком, который у него
украли, а веревочкой. Дневалит он через день вот уже третий раз, и все ему
достаются самые тяжелые ночные часы.
Меркулов плохой фронтовик. Нельзя сказать, чтобы он был ленив и
нестарателен. Просто ему не дается сложное искусство чисто делать ружейные
приемы, вытягивать при маршировке вниз носок ноги, "подаваясь всем
корпусом вперед", и в должной степени "затаивать дыхание в момент спуска
ударника" при стрельбе. Тем не менее он известен за солдата серьезного и
обстоятельного: в одежде наблюдает опрятность; сквернословит сравнительно
мало; водку пьет только казенную, какую дают по большим праздникам, а в
свободное время медленно и добросовестно тачает сапоги, - не более пары в
месяц, но зато какие сапоги! - огромные, тяжеловесные, не знающие износа -
меркуловские сапоги.
Лицо у него шершавое, серое, в один тон с шинелью, с оттенком той
грязной бледности, которую придает простым лицам воздух казарм, тюрем и
госпиталей. Странное и какое-то неуместное впечатление производят на
меркуловском лице выпуклые глаза удивительно нежного и чистого цвета -
добрые, детские и до того ясные, что они кажутся сияющими. Губы у
Меркулова простодушные, толстые, особенно верхняя, над которой точно
прилизан редкий бурый пушок.
В казарме гомон. Четыре длинных, сквозных комнаты еле освещены коптящим
красноватым светом четырех жестяных ночников, висящих в каждом взводе у
стены ручкой на гвоздике. Посередине комнат тянутся в два ряда сплошные
нары, покрытые сверху сенниками. Стены выбелены известкой, а снизу
выкрашены коричневой масляной краской. Вдоль стен стоят в длинных
деревянных стойках красивыми, стройными рядами ружья; над ними висят в
рамках олеографии и гравюры, изображающие в грубом, наглядном виде всю
солдатскую науку.
Меркулов медленно ходит из взвода в взвод. Ему скучно, хочется спать, и
он чувствует зависть ко всем этим людям, которые копошатся, галдят и
хохочут в тяжелой мгле казармы. У всех у них впереди так много часов сна,
что они не боятся отнять у него несколько минут. Но всего томительнее,
всего неприятнее - сознание, что через полчаса вся рота замолкнет, уснет,
и только Меркулов остается бодрствовать - тоскующий и забытый, одинокий
среди ста человек, перенесенных какою-то нездешней, таинственной силой в
неведомый мир.
Во втором взводе тесно сбились в кучу около десяти или двенадцати
солдатиков. Они так близко расселись и разлеглись друг возле друга на
нарах, что сразу не разберешь, к каким головам и спинам принадлежат какие
руки и ноги. В двух-трех местах то и дело вспыхивают красные огоньки
"цигарок". В самой середине сидит, поджав под себя ноги, старый со





Содержание раздела