Ладинский Антонин - Последний Путь Владимира Мономаха
Антонин Ладинский
Последний путь Владимира Мономаха
1
На далеком пути, сидя в санях, уже на склоне своих дней, Владимир
Мономах ехал из Чернигова в Переяславль. Зима, с ее медвежьими холодами и
волчьим воем, приближалась к концу, и недалек был прилет птиц, но в ту
ночь ударил мороз, и опушенные инеем дубы, медленно проплывавшие по обеим
сторонам дороги, были подобны райским видениям. Над ними тяжело
поднималось зимнее розовое солнце. В мире стояла упоительная тишина,
напоминавшая о высоких и гулких храмах, построенных по замыслу епископа
Ефрема. Среди этого церковного молчания весело перекликались звонкими
голосами княжеские отроки. В отдалении мерно стучала секира дровосека.
Порой летела черно-белая сорока, садилась на дерево, и тогда с ветки
падала на землю горсточка легчайшего снега. Легко огибая всякое
встреченное препятствие - корявую колоду дуба, сваленного бурей, или
неуклюжий камень, дорога то всползала на холмы, то спускалась в долину,
возвращаясь вдруг вспять, как повествование книжника.
В простой овчинной шубе, надвинув на глаза ветхую бобровую шапку с
верхом из потускневшей парчи, старый князь дремал. Румяный молодой
возница, в полушубке, в заячьем колпаке, сидел верхом на сивом
большеголовом коне. Ноги у раба были обмотаны белыми шерстяными тряпицами
и ремнями обуви. Позади на двух других санях везли все необходимое для
великого князя в пути - припасы и котлы, ячмень для его коней, княжеский
меч в потертых ножнах из лилового бархата, с серебряными украшениями, как
на переплетах богослужебных книг, а в обитых медью ларях торжественное
одеяние князя, его любимые книги, с которыми он не расставался даже в
путешествиях и походах, глиняную чернильницу и все необходимое для
писания.
За передними санями ехали на сытых злых жеребцах, лениво поводивших
мощными боками, бояре и отроки. Некоторые из них служили в переяславской
дружине, ездили в Чернигов по приказанию князя Ярополка, пославшего их в
этот город, чтобы передать поклон отцу, и теперь возвращались вместе с
Мономахом, неожиданно изъявившим желание свернуть с киевской дороги и
направиться в Переяславль. Таких было трое - боярин Илья Дубец, отроки
Андрей и Даниил. Трое дружинников, три разных судьбы и три коня. Вороной,
с белой отметиной на лбу, серый в яблоках и гнедой. Илья ехал спокойно,
как человек, всего перевидавший на свете и постигший, что мало пользы в
пустой человеческой суете, и в его русой бороде уже серебрилась седина.
Андрей был молод, в гридне отрока прозвали за золотые волосы Злат. Он
состоял в дружине Ярополка княжеским гусляром, потому что его персты
искусно перебирали струны и песни легко слетались к нему, когда на пирах
нужно было петь славу князьям. Злата учили, что мир и все сущее в нем
сотворено в шесть дней богом - солнце и звезды, люди и звери, моря и горы,
- но книжная премудрость не объясняла всех загадок бытия: всюду слышались
Злату волнующие зовы, таинственные шорохи в дубравах. Порой, когда,
закинув за плечо гусли, он ехал верхом по берегу лунной реки и месяц
трепетал на водяной ряби, ему казалось, что русалки смеются серебряным
смехом в прибрежных ракитах. Ему снились странные сновидения, и как только
ночь покрывала землю своей огромной черной мантией, всюду чудилась в мире
некая прекрасная тайна. Теперь Злат смотрел на холодное солнце и с
тревогой спрашивал себя: вернется ли весна и прилетят ли птицы из южных
стран? Все вокруг как бы замерло в беспробудном оцепенении, медведи
храпели в берлогах
