Лазарчук Андрей - Космополиты 2
Ира Андронати, Андрей Лазарчук
Сироты небесные
Анонс
Колония землян, затерянная на далекой планете. Колония людей, которым
неоткуда ждать помощи — потому что связь с Землей бесследно утрачена.
Надо — выживать. Надо — учиться жить заново.
Но — даже в страшных снах не снилось «сиротам небесным», какую роль
предстоит им сыграть в грядущей войне человечества и «чужих».
На самом деле чёрную кошку в тёмной комнате найти чрезвычайно легко —
особенно если ты мышь.
Я. Дворжак
Пролог
Корабельный день 1374-й, то есть примерно 1 сентября 1984 года.
Разбудили пинком.
Тяжело и паутинно-липко что-то снилось, выдраться из этого не удалось, а
просто в паутине возникла фиолетовая муть корабельного трюма и вонючее месиво
тел — все двери и перегородки поднялись, пространство распахнулось, — и звуки,
как обычно, гасли, оставив после себя только шипение и шерстяной шорох, будто
сплелись и не могут разобраться множество мохнатых раздражённых пауков...
Потом Олега пнули ещё раз, плеснули водой в лицо и рывком поставили на
ноги, и тогда он понял, что в мире что-то по-настоящему изменилось. То есть
стояла всё та же фиолетовая полутьма, в которой далёкие предметы казались
невозможно резкими, а близкие теряли контуры и пропадали вовсе. Все куда-то
рвались, с беззвучным ором, как рвались уже не один раз, приходя в исступление
от однообразия, готовые хотя бы и на смерть — лишь бы что-то переменилось; и
как всегда в дни бунтов, включалось подавление звуков — и в этом проклятом
шорохе потрескивали слабые белые искорки «прижигалок»... Проклятье, он не мог
проснуться, всё было как всегда, его тряс за грудки Ярослав и лупила по морде
Ленка, очнись, очнись, очнись же! — а он всё падал обратно на нары, ноги не
слушались.
Пол под ногами провернулся и ухнул вниз, все повалились, а Олег наконец
пришёл в себя. Иллюзия падения, испуг, он всегда боялся высоты... это
подействовало, как понюшка нашатыря.
Он снова был.
Лёгкий и прочный, словно скрученный из пружинной проволоки.
И голова ясная, слишком ясная, пустая, потом это пройдёт, он знал.
На полусогнутых, расставив руки и чуть склонив голову, он балансировал на
палубе, уходящей из-под ног; её корежило и выкручивало, как хлипкий плот,
угодивший в бурю.
Он удерживался, он крепко стоял, как будто от этого что-то зависело.
Потом стало тяжело, ещё тяжелее, и он сел, не удержался, лёг.
Вдруг загорелся свет. Это было не дневное освещение и не вечерняя
подсветка — а зеленоватые волны, медленно бегущие по воздуху сверху вниз.
Воздух стал полосатым.
Потом прекратился шорох глушения, и в уши врезался многоголосый крик. ,
Можно встать.
Можно встать. Палубу уже не качает, но кажется, что она чуть наклонена.
— ...финиш! — это кричал Ярослав. — Финиш, финиш, финиш!
И Ленка прыгала рядом.
И вдруг голова раздулась, как воздушный шарик; дикой болью пробило уши.
Воздух рванулся, что-то полетело и закружилось.
Снова крики. А потом Олег увидел, как упали барьеры, отгораживавшие трюм
от центрального отсека.
Словно днище исполинской закопчённой кастрюли, висел вверху мостик. Трапы
были убраны, на тонком ободке галереи стояли несколько пилотов в голубом и
смотрели вниз. Вокруг мостика отсвечивали огромные тёмные выпуклые линзы —
катера. В одном из них его привезли сюда, беспомощного и вялого, как снулая
рыба.
Почти все нары тогда ещё были пустыми...
Зелёные волны света сбегали оттуда, омывали весь громадный, как стадион,
трюм и сходились в самом низу. Там зияло чёрное отверстие люка — открыт
