Лаптев Александр - Провокация
Александр Лаптев
ПРОВОКАЦИЯ
Первоначальную идею подала моя жена, и я до сих пор удивляюсь, как это ей пришло в голову. Вообще, я замечал, что некоторые женщины обладают каким-то сверхъестественным чутьем: они видят свет в полнейшей темноте и подсказывают единственно правильное решение в то время, когда спасения не видит никто, — причем делают это мимоходом, словно бы невзначай, вытирая, полотенцем тарелку и глядя одним глазом в телевизор.
Они говорят вам, например: а почему бы тебе не сделать так-то?.. Вы несколько секунд смотрите на нее круглыми глазами, потом хлопаете себя по лбу и вскакиваете с кресла, на котором предавались отчаянию, грызя карандаш и комкая чистый лист бумаги. Ведь верно же!
Именно так и следует поступить! Так случилось и со мной. Спасительную идею подарила мне жена.
Она задала один единственный вопрос, который в одно мгновенье снял с моих глаз пелену и открыл горизонты — чистые и светлые, — и вернул мне веру в себя.
А надо прежде сказать, что двойники в ту пору не имели слишком широкого распространения. В те годы, чтобы добыть лицензию на двойника, даже временную, надо было собрать чертову уйму справок, запастись ходатайствами, выдержать несколько обследований, в том числе у психиатра, наконец, требовалось оплатить расходы по производству двойника, и кроме того, ты должен был этого товарища еще и содержать — кормить и поить на собственные деньги.
Вот так! Государство полностью умывало руки, сваливая заботы на безответных граждан. Но я все равно пошел на это, несмотря на ограниченную жилплощадь и на еще более ограниченную зарплату (мэ-нэ-эс), несмотря на наличие семьи и благодаря тому безвыходному положению, в котором я оказался.
В общем, в один прекрасный день я пошел на прием к директору института. Он сидел за обширным столом, среди огромного кабинета, в кресле, обтянутом пупырчатой крокодиловой кожей, и что-то умное писал в блокнот.
— Игорь Павлович, — сказал я ему, осторожно ступив на бархатный ковер, — такое дело. У меня проблемы с диссертацией.
— Да? А что такое? — удивился директор, переставая писать. — Ваш руководитель недавно докладывал тут, что все идет по плану, кандидатские экзамены сданы, написаны две главы, есть три публикации...
— Четыре, — скромно поправил я.
— Тем более, четыре, — повторил директор и посмотрел на меня так, что мне сразу захотелось извиниться и уйти.
В самом деле, что такое? Отрываю занятого человека — доктора физмат наук — от важного государственного дела... Из-за какой-то задрыпанной диссертации... Я переминался с ноги на ногу и рассматривал носки своих ботинок.
Давно нечищенных, кстати. Если бы директор в эту минуту отправил меня из кабинета вон, то я, без сомнения, ушел бы, и дело на этом завершилось. Но он меня не стал никуда отправлять.
Даже странно — что на него подействовало? — но он вдруг вышел из-за стола и приблизился ко мне.
— У вас что-то случилось? — спросил он неожиданно мягким тоном и посмотрел внимательно мне в лицо.
И я не выдержал. Я всё ему рассказал. Говорил я довольно путанно, часто сбиваясь, забывая, с чего начал, но главное мне все же удалось донести.
Директор меня понял вполне.
— Так вы хотите, чтобы я подписал ходатайство на двойника? — спросил он с таким видом, будто речь шла о трех днях отпуска без содержания.
Я молча кивнул.
Директор задумался. Отошел к окну и выглянул. За окном — бело, крыши домов, квадратный двор, автомобили — все покрыто пушистым белым снегом.
— И как вы представляете вашу совместную работу? — спросил он, продолжая гляде
