Лазарчук Андрей - Транквилиум
Андрей Лазарчук "Транквилиум"
Это самое место, которое ты называешь изгнанием, является родиной живущих здесь. И ничто не является несчастьем, если ты не считаешь его таковым, напротив же, кажется блаженным жребием все, что ты переносишь терпеливо... Есть ли что-нибудь более ценное для тебя, чем ты сам?
Боэций
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЯНТАРНОЕ МОРЕ
Всякое различие разъединяет, и все стремится к подобию; поэтому то, что стремится к чему-либо другому, по природе своей, очевидно, такое же, как то, к чему оно стремится.
Боэций
1
Тот памятный день начала лета тысяча девятьсот восемьдесят третьего года от Рождества Христова, день, в который мятежный крейсер "Дефендер" подверг бомбардировке гавань и нижний город Порт-Элизабета, дав тем самым толчок беспорядкам и смуте вначале на Нью-Айрленде, и затем и на материке - этот день леди Светлана не забыла до самой смерти, но совсем по другой причине...
Утро начиналось безмятежно и размеренно.
- Кофе, мэм! - ослепительно улыбаясь, впорхнула Люси. Зеленые глазки ее сияли. - Что желаете на завтрак?
Это был почти пароль, но Светлана решила уточнить:
- Милорд муж уехал?
- Да, мэм. Еще до рассвета.
- Что-то случилось?
- Я не знаю. Спросить у Филиппа?
- Не стоит, Люси. Последнее дело - лезть в дела мужа.
- О да, мэм. Итак, на завтрак?..
- Земляника, бананы, орехи, мороженое.
- Шоколад, мэм? Вчера привезли, наконец, тот, который вы любите.
- "Петровский"? Не может быть.
- Может, мэм.
Горький твердый палладийский шоколад был слабостью Светланы. Одной из маленьких простительных слабостей. Он имел вкус детства. На Нью-Айрленде и вообще в Мерриленде такого не делают. Здесь в ходу мягкие сорта с молоком и дольками засахаренных фруктов.
Это тоже вкусно, но иначе, иначе...
- О, Люси! Я так долго ждала этого известия! Теперь все пойдет по-другому!..
Дурачась, она сказала эти слова - и кто же мог знать, что звучит пророчество?
- Ванна готова, мэм. Мэй тоже готова. Вам помочь?
- Побереги силы до тех пор, когда я стану бабушкой...
Нельзя, нельзя бросаться словами. Пониже горла тут же возник крошечный, но неприятный комочек. После двух лет замужества она так и не совершила того, чего от нее ждали и требовали, - и теперь уже не надеялась совершить.
Констанс за спиной холодно и нагло говорила о разводе: по закону три года бездетности есть самое веское основание для одностороннего расторжения брака. Вся родня, весь этот несчастный баронский клан навалится на Сайруса и вынудит его подать прошение. Их можно понять: должен быть наследник...
Не сегодня. Об этом - не сегодня. И вообще - собственное тело подсказывало Светлане, что дело не в ней. По крайней мере, не в ней одной.
Холодно отзвонили часы. Половина чего-то.
Встаем.
А вставать не хотелось. Наоборот, хотелось лежать и слушать звуки, приходящие снаружи, из сада и далее: с площади, от почтовой станции, с вокзала. И, впав в полудрему, досмотреть тот сон, который...
Забыла.
Обидно. Сон был из тех редких снов, которые оставляют после себя множество взъерошенных мыслей и чувств, но сами - исчезают, испаряются, как пролитый эфир, и - не удержать, нет.
Жизнь - слишком скучная штука, чтобы еще и забывать взъерошенные сны. Тем более - жизнь в этом чистом, богатом, удобном, но, Боже мой, до чего размеренном и чопорном доме, где все известно наперед, где даже мухи в кружевных чепчиках...
Спасибо Люси - без нее хоть волком вой.
Ма-аленькой такой волчицей...
Светлана откинула покрывало и спустила ноги на пол. На мягкий болотного цвета ковер. Вот и с этим ковр
