Ларионова Ольга - Формула Контакта
Ольга Ларионова. ФОРМУЛА КОНТАКТА
Повесть
Ларионова О. Формула контакта. - Л.: Лениздат, 1991. - 478 с., ил.
ISBN 5-289-00925-6
(c) О.Н.Ларионова, 1991.
OCR by Andrzej Novosiolov
1
Город спал дурманным, жадным сном, как можно спать только в последние
мгновения перед насильственным пробуждением; спал так, как вот уже много
столетий спали все города этой несчастной, едва родившейся и уже угасающей
разумной жизни.
Впрочем, нет - двое уже бодрствовали. Один - вот ему бы спать да спать,
благо выше его в городе никого не было, да и быть не могло; но свалилась на
город напасть, хотя, может, и не напасть, а благо, только поменьше бы таких
благ, с которыми не ведаешь, что и делать, - и вот не идет предрассветный
сон, подымает зудящая тревога с постели наимягчайшей, гонит по закоулкам
громадного Храмовища, неприступной стеной окольцевавшего всю плоскую вершину
городского храма. Сойдясь к востоку, эти стены стискивали с двух сторон
глухую каменную глыбу, сложенную из серого плитняка, - Закрытый Дом,
обиталище жрецов, именуемых в народе Неусыпными. По торжественным церемониям
их надлежало титуловать и еще пышнее - Возглашающие Волю Спящих Богов. Спали
Неусыпные истово, самозабвенно, так что храп нечестивый летел через все
Храмовище и достигал черных смоляных ступеней зловещей пирамиды, вписавшейся
в стенное кольцо со стороны заката. Но не далее - ни звука не перелетало ни
через слепые стены, ни через Уступы Молений, липкие от жертвенной копоти. И
Закрытый Дом не выпускал ни стона, ни шороха - снаружи он напоминал
исполинскую бочку, которую только расшатай, и покатится с пологого холма
вниз, на город, круша хрупкие строения и подминая сады.
Время от времени подрагивали, натягиваясь, тугие канаты, идущие поверх
стен из Храмовища вниз, в городскую чернь садов, набухших ночною влагой, -
но рано еще было, хотя край неба на восходе заяснился. А вот арыкам,
выбегающим из каменных жерл через равные промежутки где из-под стен, а где и
из-под страшных Уступов, не было определено времени ни для сна, ни для
бодрствования - журчали себе едва слышимо и днем, и ночью.
Край дальних гор, хорошо видный отсюда, из открытой галереи, затеплился
золотой каемкой. Первый из идущих придержал шаг, засмотревшись, и второй
тоже был вынужден остановиться в тесном проходе. Вот сейчас заблажит,
зайдется - мол, рассвет проспали, и обратно же звонобой нерадивый виноват, а
ведь самому лишь бы от зудящих мыслей отвлечься, на кого ни попало желчь
ночную выбрызгать. И верно, завелся старец:
- Гнида подзаборная!.. Курдюк шелудивый!.. Ох, грехи наши совокупные...
- Через каждые три-четыре шага Восгисп останавливался, закидывал за плечи
непомерно отращенную левую руку и растирал позвоночник шершавой волосатой
ладонью.
В такие минуты лопатки его убирались куда-то, хотя поместиться внутри
такого тщедушного тельца они никак не могли и неминуемо должны были бы
выпереть наружу спереди. Выпрямившись, он доставал Уготаспу до подбородка,
но когда снова сгибался, то был ему уже ниже груди, и чудовищные лопатки
снова выпирали из-под наплечника, и тогда Уготаспу казалось, что верховный
жрец вот-вот захлопает этими лопатками, совсем как делают это невиданные
звери - угольный и золотой - в обители Нездешних Богов.
- У, выползок навозный! - голос старца сорвался на визг. - Рассвет
воссиял, а он распустил брюхо над передником, точно кротовица беременная!
Пшел звонить!
Уготасп и сам знал, что надо идти, но ведь без дозволения старейшего не
обгонишь.
