Латынина Юлия - Клеарх И Гераклея
Юлия Латынина
Клеарх и Гераклея
Несколько слов вместо напутствия
Ю. Латынина написала роман в духе греческих повествований, отстоящих от
нас более чем на две тысячи лет. Мне думается, что в этом ее опыте
сказывается крайний радикализм: начав восстанавливать преемственность,
прерванную трагедиями первой половины нашего века, мы обращаемся к давним
нашим истокам, разумеется, прежде всего ведущим к Греции. Быть может, я сам
склонен был бы к перенесению столь же радикального подхода и на самый стиль
повествования, который в этом случае избавился бы от академизма. Но не будем
навязывать автору своих вкусовых пристрастий, не будем подсовывать
авангардистских бомб под спокойствие ее размеренного тона. У меня есть
только одно возражение против интересного авторского предисловия. Традиция
"Александрий" в Европе не остановилась так рано, как полагает Ю. Латынина.
Последний мне известный пример - неоконченный (и сохранившийся в нескольких
незавершенных вариантах) роман моего отца Всеволода Вячеславовича Иванова
"Сокровища Александра Македонского", частично напечатанный лишь посмертно.
Именно благодаря этому частичному несогласию с авторским предисловием я
настроен примирительно по отношению к ее замыслу. Если моему отцу в 40-е
годы в набросках его вариантов "Александрии" и в других, тогда не
печатавшихся вещах (в частности, в рассказе "Сизиф, сын Эола",
перекликающемся с "Сизифом" Камю, тогда же написанным) было позволительно
попытаться воссоздать эту давнюю традицию, почему мы не дадим этого права
современному молодому автору? Вероятно, стилистическое разнообразие новой
русской прозы может быть завоевано и путем расширения ее временных и
пространственных пределов. Я знаю Ю. Латынину не только как продуктивного
прозаика, ищущего способов сказать новое слово в пределах сверхтрадиционных
форм литературы, но и как энергичного исследователя этих традиций
европейской культуры. Пожелаем ей и вместе с ней всему ее поколению успеха
на трудных путях, где впереди брезжит заря новой русской прозы, которая, как
я надеюсь, соединит высокое наследие, через Византию и эллинистический
Восток восходящее к античной Греции, с языком и стилем современности.
Вяч. Вс. Иванов
Юлия Латынина
Клеарх и Гераклея
Греческий роман
Предисловие
Некогда Искандар Двурогий, завоевавший весь мир, решил, что этого
слишком мало: мир иной, за завесой мрака, ему не принадлежал.
Искандар повелел согнать табун из шестисот тысяч молодых кобылиц и
отобрать для похода наилучших воинов. Десять дней войско шло по стране
непроглядного мрака, воины искали путь, щупая в темноте камни, и совали те
камни, что поменьше, себе в карман, - на десятый день вышли в иной мир.
Спешившись, воины достали из карманов камни, подобранные по дороге: то были
алмазы и рубины. "Те, кто взял мало каменьев, пожалели об этом, ибо
предводители их забрали самоцветы себе, а те, кто собрал их во множестве,
испытали огорчения по той же причине".
Меж тем Искандар глядел на войско и на иной мир и вдруг ужаснулся и
сказал спутнику: "Вот что пришло мне на ум... Если мы отыщем источник живой
воды, ведь не только я, но и все мои воины напьются из него... В чем же
будет тогда мое превосходство над ними? Посему я желаю, чтобы ты остался с
войском, я же один отправился на поиски живой воды".
Так излагает историю великого македонца одна из многочисленных
средневековых "Адександрий", малайская "Повесть об Искандаре Двурогом". Мы,
конечно, прервемся и не станем рассказывать, как Иск
