Леонов Николай - Лев Гуров 09 (Мент Поганый)
МЕНТ ПОГАНЫЙ
Николай ЛЕОНОВ
Пролог
Когда сыщик пришел в сознание, то увидел кругленького человечка, который расхаживал рядом с кроватью, размахивал коротенькими ручками и быстро говорил:
- Хватит, достаточно, молодой человек! Вы должны отлично себя чувствовать! Ну, "отлично", может быть, сильно сказано, несколько смахивает на старческий бред, как-никак вам прострелили грудь.
Приятного тут, конечно, мало, но...
Доктор увидел, что Гуров открыл глаза и смотрит осмысленно, подхватил полы халата, уселся на табуретку рядом с кроватью, взял руку сыщика, проверил пульс.
- Здравствуйте, Левушка. Напугал ты меня, старика. Я, как понимаешь, доктор. Ты глаза закрой и слушай.
Ты, как выражается моя внучка, выиграл миллион по трамвайному билету. Ты выиграл больше - жизнь. Если бы меня, профессионала, очень попросили изыскать, возможность так проткнуть человека, чтобы не задеть ни один жизненно важный орган, я бы такой задачи не решил.
Известно, пуля дура, она проскочила сквозь тебя очень хитро. Я глазам своим не поверил. Но, по моему разумению, ты должен был прийти в себя два дня назад, а ты, голубчик, лежишь, посапываешь и где-то в потустороннем мире обретаешься.
Я и испугался до мурашек: думаю, просмотрел старый, угробил мальца в расцвете сил...
Голос начал стихать, удаляться, совсем пропал, и Гуров поплыл в забытье, в туман, лишь на мгновение увидел направленный в него черный ствол пистолета.
Гуров не спал и не бодрствовал, дремал, наслаждался покоем, вспоминал, слушал врачей и жену, которые приходили и уходили, разговаривали между собой, обращались к нему, и когда он открывал глаза, отвечал улыбкой и вновь уходил в свой мир. Лишь однажды, когда жену в первый раз пустили к нему, он посмотрел на нее долго и раздельно произнес:
- Все в норме, не волнуйся, - и, закрывая глаза, добавил:
- Мне хорошо.
Когда он не двигался, то боли почти не чувствовал, при перевязках приходилось терпеть. Но уж если чему и научился подполковник Гуров за долгие годы работы в угро, так это ждать и терпеть.
И он лежал, наслаждался покоем, отгородился от родных, начальников и товарищей по работе, которые приходили ежедневно, садились рядом и рассказывали Бог знает что: о личной жизни, о футболе-хоккее, новых фильмах, только не о работе и политике. Так велели врачи. Они были уверены, что молчание и сонливость пациента вызваны не ранением, а общим нервным истощением, а в этом случае требуются положительные эмоции.
На четвертый день явилась Ольга, младшая сестра жены, и с присущей юности прямотой все ему выложила:
- Мы все вместе тебя замордовали, - заявила она в конце своего монолога. - Ты абсолютно прав, что не разговариваешь с нами, валяйся, приходи в себя. Положительные эмоции для слабаков.
Если хочешь, я сяду в коридоре у двери и вообще никого не пущу: ни профессоров, ни генералов, ни нашей очаровательной родственницы. Пошли они все к чертовой матери! Захочешь кого видеть, свистнешь, я позову.
Договорились?
- Желтый цвет не люблю, ты эту кофточку больше не надевай, - ответил невпопад Гуров. - А теперь убирайся, устал, приходи завтра.
Ольга чмокнула его в нос, выскочила из палаты, и из-за двери донесся призывный клич команчей.
***
Отец приехал к Гурову уже в санаторий. Генерал-полковник последние годы служил за границей. Когда началось сокращение вооружений и вывод советских войск из стран приказавшего долго жить социалистического содружества, генерала ушли на пенсию.
Весна уже набрала силу, парк ярко зеленел, отец с сыном молча прогуливались по песочным д
