Лесков Николай Семенович - Смех И Горе
Н.С.Лесков
Смех и горе
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Свежий мартовский ветер гулко шумел деревьями большого Таврического
сада в Петербурге и быстро гнал по погожему небу ярко-красные облака. На
дворе было около восьми часов вечера; сумерки с каждой минутой надвигались
все гуще и гуще, и в небольшой гостиной опрятного домика, выходившего окнами
к одной из оранжерей опустелого Таврического дворца, ярко засветилась белая
фарфоровая лампа, разливавшая тихий и ровный свет пo уютному покою. Это было
в одном дружеском семействе, куда я, дядя мой Орест Маркович Ватажков и еще
двое наших общих знакомых только что вернулись с вербного базара, что стоит
о Лазаревой субботе у Гостиного двора. Мы все пришли сюда прямо с этого
базара и разговорились о значении праздничных сюрпризов.
Семейный дом, в котором мы собрались, был из числа тех домов, где не
спешат отставать от заветных обычаев. Здесь известные праздничные дни
отличаются от простых дней года всеми мелочами, какими отличались эти дни у
отцов и дедов. Тут непременно поздний обед при звезде накануне рождества;
кутья по Предтече в крещенский сочельник; жаворонки детям 9 марта, а в
воскресенье пред страстной неделей вербные подарки. Последние обыкновенно
состояли из разных игрушек и сюрпризов, которые накануне с вечера закупались
на вербном базаре у Гостиного двора ц рано утром подвешивались на лентах под
пологами детских кроваток. Каждый подарок украшался веткою вербы и крылатым
херувимом... Дети были уверены, что вербные подарки им приносит сам этот
вербный херувим или, как они его называли, "вербный купидон".
Об этих подарках и зашла теперь речь: все находили, что подарки -
прекрасный обычай, который оставляет в детских умах самые теплые и
поэтические воспоминания; но дядя мой, Орест Маркович Ватажков, человек
необыкновенно выдержанный и благовоспитанный, вдруг горячо запротиворечил и
стал настаивать, что все сюрпризы вредны и не должны иметь места при
воспитании нигде, а тем паче в России.
- Потому, - продолжал дядя, - что здесь и без того что ни шаг, то
сюрприз, и притом самый скверный; так зачем же вводить детей в заблуждение и
приучать их ждать от внезапности чего-нибудь приятного? Я допускаю в виде
сюрприза только одно - сечь ребенка.
Все переглянулись; кое-кто улыбнулся.
- Это и понятно, что Оресту Марковичу неприятно говорить о детях и о
детстве, - сказала хозяйка. - Старые холостяки не любят детей.
-" Опять должен вам возражать, - отвечал дядя. - Хотя я уже и
действительно в таких летах, что не могу обижаться именем старого холостяка,
но тем не менее детей я люблю, а сюрпризы для них считаю вредными, потому
что это вселяет в них ложные надежды и мечтания. Надо приготовлять детей к
жизни сообразно ожидающим их условиям, а так как жизнь на Руси чаще всего
самых лучших людей ни за что ни про что бьет, то в виде сюрприза можно
только разве бить и наилучших детей и то преимущественно в те дни, когда они
заслуживают особой похвалы.
- Вы чудачествуете, Орест Маркович?
- Нимало: вербные купидоны для меня, как и для ваших детей, еще не
перешли в область прошедшего, и я говорю о них даже не без замирания сердца.
- Это шутка?
- Нисколько. Что за шутка серьезными вещами,
- Так это история?
- Даже несколько историй, если вам угодно: лучше сказать, это такое же
potpourri(Попурри (франц.)) из сюрпризов, как бывает potpourri из песен.
- И вы, может быть, будете так любезны, что расскажете нам кое-что из
вашего potpourri?
- Охотно, - отвечал мой дядя, - тем более,
