Лиханов Альберт - Благие Намерения
Альберт ЛИХАНОВ
БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ
1
Снова навалилась бессонница.
Дверь на балкон распахнута, и в комнату вливается душный аромат
черемухи. Может, из-за него я не могу уснуть? Надо бы встать, прикрыть
дверь, но я не в силах шевельнуть рукой. Точно опьяняющий наркоз сковал
меня. Голова ясная, утренняя, а тело налито неимоверной тяжестью, не то
что рукой, пальцем шевельнуть немыслимо.
Я живу на втором этаже и когда-то — совсем недавно! — мечтала, чтобы
черенки черемухи, высаженные у дома, скорей поднялись и сравнялись с моим
балконом. Тогда весной цветы будут прямо перед окном, точно сад
приподнялся на цыпочки прямо в мою келью. И вот это сбылось, а я не рада.
Запах черемухи дурманит и не дает спать.
Впрочем, все это глупости, и черемуха тут ни при чем.
Ветер колышет прозрачную штору и вносит в комнату волну пряного
аромата.
Я точно купаюсь в нем.
Я говорю себе: наслаждайся, ты хотела этого и твое желание сбылось.
Наслаждайся и спи, все условия для волшебных снов: ведь, вдыхая черемуху,
можно увидеть во сне только сказки.
Но сказки не приходят.
Я облокачиваюсь и таращусь в неверные июньские сумерки, в белую
северную ночь, стараюсь разглядеть черемуховые ветви там, за окном.
Смутные тени колышутся у балкона. Я знаю: ветви унизаны белыми гроздьями.
Я вздыхаю полной грудью и чувствую, как приливает к вискам кровь.
Завтра у меня необыкновенный день, точнее, вечер.
Выпускной вечер моего класса.
Первый мой выпуск. Об этом знают все.
Искупление моей вины. Об этом знают немногие.
День исполнения моей клятвы. Про это известно одной мне.
Остался один день. И эта ночь.
2
Я пришла в школу-интернат десять лет назад, оказалась тут почти
случайно. Впрочем, в каждой случайности есть своя закономерность...
В начале августа у мамы случился инфаркт, я дала в гороно телеграмму,
заверенную врачом, и осталась возле нее.
У меня было странное ощущение — как будто я не нужна ни маме, ни
Ольге и Сергею, старшей сестре и старшему брату. Всю весну и лето, с тех
пор как я получила назначение, они во главе с мамой без устали дулись на
меня.
О матерях не принято говорить дурно, не скажу и я, хотя теперь,
спустя десять лет, мне многое стало ясным. Кажется, я протрезвела за эти
годы. Точно во мне бродил молодой хмель, но вот шибануло меня об острый
угол раз-другой, и все стало очевиднее, реальней, что ли. И мама стала
реальней. Ее взгляды.
А тогда я не могла ничего понять — я ухаживала за мамой, сидела в
больнице возле нее дни и ночи, и рядом непременно сидела Ольга, или
Сергей, или Сережина жена Татьяна, и они ухаживали за мамой с таким видом,
будто меня здесь нет. Я старалась не обращать на это внимания, но не
так-то это легко, когда ты только кончила институт, а взрослые и любимые
люди, точно сговорившись, в один голос осуждают тебя, да еще осуждают
высокомерно, с презрением, мол, молодые должны внимать благодарственно, а
не высказывать собственных суждений, пользоваться чужим опытом, пока,
скажите спасибо, его предлагают, и жизнь начинать по общепринятым
правилам, а не так, как ты...
Это был молчаливый спор, который начала мама.
Мама вообще очень властный человек. Тогда мне казалось, что она
совершенно не любит меня. Собственная прихоть была для нее всегда важней
моих намерений. Она подавляла. И не отдельные дни и часы, а всегда. Теперь
я думаю совсем иначе. Мама любит меня. Может быть, даже сильнее, чем Ольгу
и Сергея, ведь я младшая, для нее последняя. Просто любовь у нее властная,
вот в чем дело. Властная
