Лукас Некто - Шесть Авторов В Поисках Стиля
Hekto Lukas
Шесть авторов в поисках стиля
Такое иногда случается. Когда старый литературный стиль медленно, но
верно себя изживает, а новый ещё и не думает зарождаться, авторы, которым
небезразлична судьба мировой литературы, организуют кружок и с поспешностью
и тщательностью, достойными лучшего применения, начинают вырабатывать новый
стиль.
Hаши герои - шесть молодых литераторов (от 19 до 36) жили (и по сей день
живут) в городе Санкт-Петербурге, в юности Ленинград, в отрочестве
Петроград, в детстве Петербург. Свой кружок они организовали случайно.
Однажды автор Галушкин, а, быть может, его талантливый эпигон Чекушкин -
сейчас этого уже никто не может сказать наверняка - ударил молодецким
кулаком по столу, отчего задребезжали гранёные стаканы, а пепел, лёгким
облачком вылетев из консервной банки, заменявшей отсутствующую по
неуважительным причинам пепельницу, осел на прошлогоднем бутерброде.
- Так жить нельзя! - веско сказал Галушкин (или Чекушкин), оглаживая
пострадавший кулак. Поскольку его собутыльники - дружок-прозаик и
начинающая поэтесса Марфуша Пушкина - уже приняли вовнутрь достойную дозу,
возражений не последовало.
Hа следующее утро все трое отчётливо помнили: "Так жить нельзя!" Искали
автора сей многозначительной фразы, но так и не доискались. Известно было
лишь одно: Марфуша кулаком по столу стучать не станет.
Опохмелившись как следует и опохмелив собратьев по перу, Галушкин заявил:
- Hегоже в сей трудный для Родины час отсиживаться по каморкам и
пьянствовать в одиночку! Даёшь новое, молодое, крепкое литературное
сообщество!
В молодёжную газету было дано объявление о том, что сходка начинающих
литераторов и творчески мыслящих людей состоится в таком-то скверике, в
такое-то и такое-то время. К сожалению, злодейка-осень, так благоволившая
Марфушиному однофамильцу, преподнесла троим энтузиастам неприятный сюрприз
в виде проливного дождя и довольно порывистого и шквального ветра.
- И никто не придёт! И лучше бы нам домой пойти! - брюзжала Марфуша,
стуча зубами о горлышко бутылки. Однако, она как всегда ошибалась. Сначала
к честной компании подвалил бомж, промышлявший бутылки. ("Сами сдадим", -
мрачно сообщил Чекушкин, которого уже два месяца нигде не печатали.) Следом
за бомжом появился милиционер, поинтересовавшийся, не приезжие ли они и
проверил у всех документики, причём у Марфуши обнаружились неизвестно как
оказавшиеся в её аккуратной сумочке водительские права на имя популярного
автора Скользкого.
Милиционер ушёл, а Галушкин с Чекушкиным ещё долго корили боевую подругу
за неразборчивость в связях. Дождь усилился. Hа скамейку к честной компании
приземлился благоухающий юноша с восторженными карими глазами, оттенёнными
для красивости коричневым карандашом.
- Вы случайно не видели тут молодых творчески мыслящих людей? - обратился
он к Галушкину, вежливо погладив его по плечу.
- А тебе зачем? - ласково поинтересовался Чекушкин, у которого в этот
момент как раз зачесались кулаки.
- Ой, вы весь промокли! - воскликнул юноша, пытаясь прикрыть Чекушкина
своим трогательным зонтиком в сиреневый и розовый цветочек. В этот
ответственный момент, когда Чекушкин уже готовился засучить рукава и
приступить к знакомству с обладателем зонтика, к скамейке подлетела очень
сильно накрашенная юная особа.
- Это вы подавали объявление? - осведомилась она у Галушкина
- Так это вы подавали объявление? - удивился кареглазый незнакомец с зонтиком
- Мы, - гордо объявила Марфуша, отшвыривая пустую бутыл
