Лукин Евгений & Лукина Любовь - Отдай Мою Посадочную Ногу !
Любовь ЛУКИНА
Евгений ЛУКИН
ОТДАЙ МОЮ ПОСАДОЧНУЮ НОГУ!
И утопленник стучится
Под окном и у ворот.
А.С.Пушкин
Алеха Черепанов вышел к поселку со стороны водохранилища. Под обутыми
в целлофановые пакеты валенками похлюпывал губчатый мартовский снег. Сзади
остался заветный заливчик, издырявленный, как шумовка, а на дне рюкзачка
лежали - стыдно признаться - три окунька да пяток красноперок. Был еще
зобанчик, но его утащила ворона.
Дом Петра стоял на отшибе, отрезанный от поселка глубоким оврагом,
через который переброшен был горбыльно-веревочный мосток с проволочными
перилами. Если Петро, подай бог, окажется трезвым, то хочешь не хочешь, а
придется по этому мостку перебираться на ту сторону и чапать аж до самой
станции. В темноте.
Леха задержался у калитки и, сняв с плеча ледобур (отмахаться в
случае чего от хозяйского Уркана), взялся за ржавое кольцо. Повернул со
скрипом. Хриплого заполошного лая, как ни странно, не последовало, и,
озадаченно пробормотав: "Сдох, что ли, наконец?.." - Леха вошел во двор.
Сделал несколько шагов и остановился. У пустой конуры на грязном
снегу лежал обрывок цепи. В хлеву не было слышно шумных вздохов жующей
Зорьки. И только на черных ребрах раздетой на зиму теплицы шуршали белесые
клочья полиэтилена.
Смеркалось. В домишках за оврагом уже начинали вспыхивать окна.
Алексей поднялся на крыльцо и, не обнаружив висячего замка, толкнул дверь.
Заперто. Что это они так рано?..
- Хозяева! Гостей принимаете?
Тишина.
Постучал, погремел щеколдой, прислушался. Такое впечатление, что в
сенях кто-то был. Дышал.
- Петро, ты, что ли?
За дверью перестали дышать. Потом хрипло осведомились:
- Кто?
- Да я это, я! Леха! Своих не узнаешь?
- Леха... - недовольно повторили за дверью. - Знаем мы таких Лех... А
ну заругайся!
- Чего? - не понял тот.
- Заругайся, говорю!
- Да иди ты!.. - рассвирепев, заорал Алексей. - Котелок ты клепаный!
К нему как к человеку пришли, а он!..
Леха плюнул, вскинул на плечо ледобур и хотел уже было сбежать с
крыльца, как вдруг за дверью загремел засов и голос Петра проговорил
торопливо:
- Слышь... Я сейчас дверь приотворю, а ты давай входи, только
по-быстрому...
Дверь действительно приоткрылась, из щели высунулась рука и, ухватив
Алексея за плечо, втащила в отдающую перегаром темноту. Снова загремел
засов.
- Чего это ты? - пораженно спросил Леха. - Запил - и ворота запер?..
А баба где?
- Баба? - В темноте посопели. - На хутор ушла... К матери...
- А-а... - понимающе протянул мало что понявший Леха. - А я вот мимо
шел - дай, думаю, зайду... Веришь, за пять лет вторая рыбалка такая... Ну
не берет ни на что, и все тут...
- Ночевать хочешь? - сообразительный в любом состоянии, спросил
Петро.
- Да как... - Леха смутился. - Вижу: к поезду не успеваю, а на
станции утра ждать - тоже, сам понимаешь...
- Ну заходь... - как-то не по-доброму радостно разрешил Петро и,
хрустнув в темноте ревматическими суставами, плоскостопо протопал в хату.
Леха двинулся за ним и тут же лобызнулся с косяком - аж зубы лязгнули.
- Да что ж у тебя так темно-то?!
Действительно, в доме вместо полагающихся вечерних сумерек стояла все
та же кромешная чернота, что и в сенях.
- Сейчас-сейчас... - бормотал где-то неподалеку Петро. - Свечку
запалим, посветлей будет...
- Провода оборвало? - поинтересовался Леха, скидывая наугад рюкзак и
ледобур. - Так, вроде, ветра не было...
Вместо ответа Петро чиркнул спичкой и затеплил свечу. Масляно-желтый
огонек задышал, подрос и явил хозяи
