Лукин Евгений - Так Оно Все И Было
Евгений Лукин
ТАК ОНО ВСЕ И БЫЛО
- Трудно приходилось? - участливо спросила Светланка.
Высокий, удлиненный залысиной лоб ветерана вновь пошел морщинами.
Явно не знал мужик, что ответить. Узкое серое лицо, впалые виски,
малоподвижный взгляд.
- Ну вот ночной налет... - проникновенно продолжала она. - Ведь если
бы не вы со своим прожектором - ведь и зенитчики бы работать не могли,
так?
- Так... - не сразу и как-то даже опасливо согласился ветеран.
- А фашисты, наверное, погасить старались... Стреляли по вам... по
вас...
- Стреляли...
- Ну, Петр Иваныч, миленький! - взмолилась Светланка. - Ну хоть
что-нибудь! Боевой эпизод там, я не знаю, друзья-однополчане... Были
ведь друзья-то?..
Собеседник надолго задумался. Потом сказал, пришамкивая:
- Были... Пашка был Грохов...
- И что он?
- Н-ну... дружили, да...
"Я с ним с ума сойду!" - в отчаянии подумала Светланка.
Дело происходило в "красном уголке" цеха мягкой мебели вблизи
фанерного стенда "По ратной славе равняем шаг". В низком окошке нежно
зеленела апрельская новорожденная трава. Беседа тянулась уже минут
двадцать с гаком, а записывать по-прежнему было нечего.
- Про дальнейшую его судьбу ничего не знаете?
На узком морщинистом лице - недоумение, почти испуг.
- Чью?
- Друга вашего, Паши... Где он, что он?..
Ветеран с тоской поглядывал на дверь. Ничего он не знал о дальнейшей
судьбе Паши Грохова. Но тут, к счастью его, дверь отворилась, и появился
сменный мастер - улыбчивый живчик предпенсионного возраста.
- Долгонько вы! - бодро заметил он и дружески похлопал рабочего по
спине. - Ну что, старый греховодник?.. Увидел молоденькую - и давай
разливаться? Небось все подвиги свои фронтовые расписал? Смотри, Петро,
скажу супруге - она тебя живо на цугундер...
- Да мы, собственно... все уже... - расстроенно сказала Светланка и
со вздохом закрыла блокнот.
"Склероз огненных лет" - вот как это называется.
Первая осечка за два месяца. Обидно... Светланка обогнула фанерный
"Знак качества" мегалитических размеров и двинулась в растрепанных
чувствах к двухэтажному зданию конторы.
А ведь, казалось, все было продумано до тонкости. Соврать утром
доверчивой редакторше, что статья уже написана, просто нуждается в
уточнениях, зайти в цех, поговорить с ветераном, затем выждать, когда
начнется бюро парткома, и, вернувшись в опустевшую редакцию, за пару
часов без спешки накатать обещанные двести строк...
Кто ж предполагал, что попадется такой ветеран!
Идущая навстречу женщина вежливо с ней поздоровалась. На мебельной
фабрике Светланку уже знали в лицо. Не шутка, чай, - корреспондент
многотиражной газеты. Почти начальство.
Поскуливали вдалеке циркулярки, пахло свежей стружкой и вообще веяло
деревней. Земля припорошена опилками, как хвоей в сосновом бору. Шум и
зловоние издает один только увенчанный уродливыми циклонами цех ДСП,
куда Светланку, слава Богу, не посылали еще ни разу...
Что ж ей теперь врать-то?..
А вдруг он вообще не воевал? Бывали ведь случаи, когда и документы
подделывали, и медали незаконно цепляли... Ну как это: прошел всю войну
- и ничего не запомнил!..
Нет, одна надежда - на Аристарха. Лишь бы он никуда не увеялся.
Может, присоветует что-нибудь...
К радости ее, Аристарх, вальяжный красавец тридцати неполных лет, был
на месте.
Когда Светланка два месяца назад впервые увидела будущего своего
коллегу, она мысленно ахнула и с замиранием подумала: "Кобель..." Так
оно и оказалось. Даже если разделить на шестнадцать все то, что об
Аристархе,
