Библиотека в кармане -русские авторы

         

Лурье Самуил - Линия Жизни


Самуил Лурье
(Санкт-Петербург)
Линия жизни
24 марта исполнилось 95 лет со дня рождения Л.К.Чуковской
Про Лидию Корнеевну писать юбилейное - неловко. Юбилейные тексты требуют
редких существительных, приподнятых эпитетов, местоимений типа весь и самый,
наречий навсегда и никогда...
Так, ритуальными преувеличениями, живые избывают вину перед ушедшим
человеком - за то, что умеют обойтись без него.
Лидию Чуковскую не преувеличишь. И не разрисуешь интересной светотенью:
восславим, дескать, добродетели и заслуги, а остальное великодушно
задрапируем, но так, чтобы передать объем, - не то фигура выйдет
неправдоподобно плоской, как положительный герой в романе.
Тут ни объема, ни даже плоскости: Лидия Корнеевна была - во всяком случае,
так представляется мне - была человеком одного измерения.
Она знала, в чем смысл ее жизни. И жила так, чтобы этот смысл
осуществлять, по возможности не отвлекаясь. Одна-единственная страсть
составляла ее характер. Ее личность, ее судьба, ее работа, и даже ее внешность
выражали идею, которая в геометрии называется прямой линией, а в нравственном
обиходе - правдой.
Кратчайшее расстояние между двумя фактами.
Лидия Корнеевна полагала правду наивысшей ценностью, верила в нее, любила
ее самозабвенно. А ложь была ей физически ненавистна. Она умела их различать.
И не умела забывать. Вот, собственно, и всё - все ее ресурсы. Слог - не в
счет, начитанность - подавно: были среди ее современников люди более
образованные, были и такие, кто писал ярче (а она перед ними преклонялась) -
были, да почти все вышли. Остались - несколько гениев и она.
Впрочем, это всего лишь игра слов и случая. Погибни она году в сороковом,
автором только "Софьи Петровны" - то есть тетрадки с повестью, - ей простили
бы безупречную жизнь: за то, что короткая и не при нас, нам не в укор. Явись
эта повесть в печать, скажем, в начале шестидесятых - другая была бы слава, с
настоящей любовью, - да и мы жили бы сейчас, пожалуй, в стране хоть немного
другой.
Вообще-то правду, в отличие от истины, мало кто любит. В отличие от
истины, правда проста. И слишком, что ли, доступна. Почти каждому дано
чувствовать разницу между плохим и хорошим. Обыденного здравого смысла
достаточно, чтобы сопоставить доступные наблюдению факты и оценить ситуацию.
Например, если в вашем городе за несколько месяцев исчезло сто тысяч человек,
и все они объявлены врагами, - а среди них ваши родственники и друзья, про
которых вам точно известно, что они такие же лояльные граждане, как вы, -
невозможно, кажется, не понять, что происходит. Роберт Конквест в "Большом
терроре" так и пишет: мол, в тридцать седьмом-то (если не ошибаюсь) году всем
разумным жителям СССР должно было стать уже совершенно ясно, что к власти
пришла банда убийц.
Однако похоже на то, что к тридцать седьмому в СССР уже не было разумных
жителей. Из бесчисленных свидетельств привожу последнее по времени - в только
что напечатанной беседе Даниила Гранина с Николаем Крыщуком: "Вообще люди один
за другим просто исчезали, в том числе ребята из нашего класса, - рассказывает
Гранин. - Это воспринималось болезненно, тяжело, но опять же не вызывало
никаких размышлений: что за порядок такой? что за государство?" Писатель даже
утверждает, что и по другую сторону тюремной решетки царило такое же повальное
слабоумие: "Сажали миллионы людей, но все эти миллионы были преданны советской
власти. За ничтожным исключением". - "Но была ведь Лидия Корнеевна Чуковская,
- возражает Николай Кры





Содержание раздела