Люксембург Эли - Боксерская Поляна
Эли Люксембург
БОКСЕРСКАЯ ПОЛЯНА
Тут я, евреи, с притчи одной хочу начать: с какого конца тут ни начни,
- все равно мне этой притчи о рыбке не миновать.
Итак, жила-была, как говорится, одна маленькая рыбка, и все она истину
по миру искала. И услыхала однажды, что жить могут рыбы исключительно в
воде, без воды, дескать, сразу им смерть наступит. И с тех пор крепко наша
рыбка задумалась: а что же такое вода. Существует ли это на свете? А если
да, то где же? И у кого бы она это ни спрашивала - никто ей толком не мог
ответить. В конце концов посоветовали спросить у одной древней и умной рыбы,
что обитает в мрачных пучинах океана. Приплыла к ней рыбка, и та ей говорит:
"Вода - это вода, это то, что всегда вокруг нас, чем мы дышим и
существуем..."
Вот и вся притча, евреи, а теперь поехали дальше.
Стою я как-то на Пушкинской, возле почтамта, жду четвертый номер
автобуса, тот, что следует в сторону сквера Революции. А голова у меня полна
Израилем.
Стою, значит, на остановке, постигаю август, последний мой август в
этой стране: счастливый, понятливый, очень такой задумчивый. Лицо мне
овевает прохладный ветерок, на асфальте тени карагачей лежат. Вы ведь
знаете, что с человеком происходит, когда входит в него Израиль. Тут и
спрашивать тебя не надо: есть Бог на свете, или нету Его? Вместе с Израилем
и истина в тебя эта входит. Тут ты, точно рыбка та самая маленькая, сразу
видеть начинаешь, чем дышишь и существуешь. Ну и воспринимаешь все
совершенно иначе...
Подходит мой автобус, как и положено, - битком набитый публикой.
Все кидаются к задней двери, очень такие шустрые
"Да, - говорю я себе, - так ты, брат, ни не уедешь!" И захожу в автобус
с передней площадки.
Захожу, достаю пятачок из кармана и прошу передать кондуктору.
И вдруг через всю эту сельдь в бочке, через головы и фуражки, различаю
на том конце Семеныча. А он тоже меня заметил, тоже весь встрепенулся,
бедный.
- Давай сюда, - замахал я ему. - Сюда пробирайся, тут у меня свободней!
А сам замечаю: лицо у него какое-то новое, не такое, просветленное что
ли! Сразу мне это в глаза бросилось, понравилось сразу. Шесть лет человека
не видел, как же он хорошо изменился! И радуюсь потихоньку, как дурачок:
неужто и он стал видеть воду вокруг себя? Воду и Бога!? Ну просто бери да
посылай человека тут же в Израиль!
Что ни говорите, евреи, а милостив Бог был со мной: со всеми дал
свидеться напоследок, попрощаться. Слово сказать сердечное. Казалось бы,
канули дорогие друзья в небытие, давно разъехались каждый в свою судьбу и
сторону, и больше никогда тебе не увидеть этих людей, прошедших некогда
через прошлое. Ан нет, и Генка Белов напоследок точно с неба свалился, и
Селика Адамова повстречал, и Галочку Яниховскую, и даже Валерию Павловну,
первую учительницу свою. Сто лет не встречал старушку, а тут возьми она да
появись! И вовсе не чирикал я на каждой крыше, что в Израиль уезжаю, а так
получалось, будто сама рука судьбы добрая приводила их ко мне. Так вот и
Шурик Семенов возник в автобусе...
Даже отсюда, из Иерусалима, могу я вам сказать сейчас приблизительно,
где они все, и чем в этот час занимаются. Генка, скажем, Белов - этот в
Голодной степи своей околачивается с рейками и теодолитом, Селик Адамов -
по-прежнему в Мирзачуле, борется за возвращение крымских татар на родину. А
если не в Мирзачуле Селик, тогда в Москве - петицию очередную привез в
Кремль передать, больше ему и негде там быть. Галочка - в Туапсе живет,
вышла замуж. Выходит вечерами н
