Мазин Александр - Дракон Конга 1
Александр Мазин — Фаранг
(Летопись первая — «Спящий дракон», книга первая)
Дракон Конга
Летопись первая
Солдат, солдат, глотни вина
Во славу всех богов!
Да будет кровь твоя красна,
Красней, чем у врагов!
Глотни, солдат, и дай глотнуть
И мне, солдат, — за нас!
Сегодня топчут пыльный путь,
А завтра топчут нас!
Глотни, солдат, вкус у вина,
Всегда, солдат, хорош.
А кровь тем больше солона,
Чем больше ее льешь.
Чтоб ты, солдат, приятней пах,
Ты пей, солдат, и пой!
А девки в южных городах —
Толпой, солдат, толпой!
У нас, солдат, Судьба одна.
Молись, солдат, Судьбе!
Чтоб фляга ввек была полна,
Чтоб руки — при тебе!
Придут другие времена,
А ты солдат — живой!
Глотни, солдат, глотни вина!
Домой, солдат, домой!
Вино, солдат, — жена и брат:
Глотни — и ты согрет.
А дом, солдат…
Придешь, солдат,
А дома-то и нет.
Солдат, солдат, глотни вина
Во славу всех богов!
Да будет кровь твоя красна,
Красней, чем у врагов!
Конгская песня
Автор выражает огромную признательность Сергею Сергеевичу Троицкому, создателю «Мира Асты», за неоценимую помощь в подготовке первого издания «Потрясателя Тверди». Очень возможно, что без этого внимательного, доброго и знающего человека автор так никогда и не стал бы писателем.
ПРОЛОГ
Стылая вода с шипением сбегала вдоль черных бортов дракена. Северное солнце, едва привставшее над алмазными пиками Ледяных гор, било прямо в глаза кормчему Мёльни, отчего глаза эти совсем спрятались в морщинах выдубленного морской солью лица.
Мёльни был вагар из народа вагаров Севера. Выпрямившись во весь рост, он макушкой не достал бы и до середины груди обычного человека. Но храбрость вагаров не уступала высотой Ледяным горам.
По правому борту дракена сияли белизной Ледяные горы, слева ветер морщил седую шкуру Имирова моря. Дракен «Ловец» возвращался в Гард.
В этот сезон удача глядела мимо желтого паруса «Ловца». Два крохотных бивня, из которых даже сносного кинжала не выточишь, да еще один, чуть побольше, застрявший в днище — из-за него Мёльни приходилось все время закладывать кормило вправо.
Три месяца в море — и почти ничего. А все потому, что старший Улефсон надумал жениться и остался на берегу. А брат его всем хорош, но нет у парня магического дара чуять хармшарка за дюжину полетов стрелы.
— Коль, — позвал Мёльни своего помощника, — забрось приманку.
Помощник кормчего, на три четверти — вагар, на четверть — рус, а потому на голову выше Мёльни, сидел на скамье у правого борта и алмазной пастой счищал наплывы с маленького, не длиннее ладони, хармшаркова бивня. Чтобы выточить из бивня кинжал потребуется полгода упорного труда.
Только алмазу уступает твердостью бивень хармшарка. Зато никакой узорный клинок, даже работы самих вагаров, не сравнится с белым клинком из бивня северной акулы.
Коль бережно завернул поделку в кожу (из почтения, а не из предосторожности — бивень не боялся ни солнца, ни соленой воды) и поднялся.
Выбрав из утреннего улова рыбу покрупнее, он вспорол ее ударом ножа, вложил в сетку и, раскрутив, метнул за корму через голову кормчего.
Брызги рыбьей крови упали на щеку Мёльни.
— Чтоб тебя крабы сожрали, Коль! — выругался кормчий.
Его помощник захохотал. Мёльни, не выдержав, тоже усмехнулся. Эти двое подходили друг другу как левая и правая рука. А команда «Ловца», одиннадцать вагаров, собранных Мёльни едва ли не со всего побережья Имирова моря — как один большой кулак.
Иначе в их промысле не бывает.
— Олафсон, на мачту! — скомандовал Коль.
Иной раз хармшарк, чуя кровь, всплывает
