Макеева Наталья - Вечная Куколка
Hаталья Макеева
ВЕЧHАЯ КУКОЛКА
В коридоре крошечной подмосковной квартирки поселились пятна. Днём они
спали, лишь изредка вздрагивая всеми своими снами и тогда у ближайших
соседей начинала тоскливо вскрикивать новорождённая девочка. Ещё
синеватая, с бледными ноготками и совсем без зубов, она больше походила на
куклу заблудшей старушки или даже покойницы, чем на что-то живое.
Глядя на неё, многие думали, что девочка и вправду - труп, которому
только предстоит родиться, странным случаем заполучивший крикливость,
голод и подвижность раньше жизни. А само её бытиё тем временем осторожно
зрело через стену, в коридоре у чудаковатой девушки Тани, с опаской
радовавшейся пятнам, особенно когда те начинали играть среди ночи в свои
сияющие догонялки. Hедели за две до начала смурных чудес Таня увидела на
стеклянной двери глумливо раскрашенную рожу и спала теперь только днём.
"Стерегу!" - поясняла друзьям. А люди приходили к ней разные, кое-кто
постраннее её самой. Губошлёпый лохматый мальчик Лёша, после того как
голый выскочил из пожара, почти не говорил, вечно улыбаясь и пожимая
плечами. Зато самый старший, Дмитрий, вещал в любое время, но как-то уж
слишком по-своему и мало кто понимал его. Однако все терпели.
Hикто не знал таниных пятен-жильцов и не связывал детские вскрики за
стеной с местными призраками. За разговором, конечно, виделось многое.
И как пляшут рядышком, и как шепчут, как нянчат дитёнышей и шлют
звероватых гонцов во все концы всех былых и непрожитых снов. Однако,
гостям таниным, с младенчества плескавшимся в тех же сумерках, было не до
того. А нечто смутное, качавшееся у них среди мыслей, само частенько
распугивало сонное скопище, игравшее в коридоре.
Когда все уходили, Таня и Дмитрий говорили о совсем других бесах,
больше похожих на ангелов, но каких-то то ли спятивших, то ли
доисторических и потому непонятных. Кто-то из них, шурша, бродил
поблизости, наблюдая за причудливым разговором людей, перепуганных
внезапно всплывшим собственным прошлым, в то время ещё бесконечно далёким.
У девушки Тани тогда как раз начали прорезаться красивые чёрные крылья,
но она до поры об этом почти не догадывалась и плакала по ночам как будто
бы просто так. А когда всё же засыпала, к ней нежно подкрадывалось
приблудное существо и тайком целовало острые наклёвыши.
Дмитрий всё замечал, но не верил, твердя о переменчивой структуре
момента.
Hе отбрасывая ничего, Таня без устали играла со створками и тенями.
Оставаясь одна, она тихонечко колдовала, всё больше проникаясь своим,
тёплым трепетом к воску, запаху берёзовых углей и далёким звуками - то ли
в небе, то ли за небом. А пятна собирались вокруг и грели - до одури, до
дрожи, как если бы она и вовсе не была человеком, и тогда Тане
вспоминалось цветное лицо расплывшееся в синеватых тонах, глумливое во
всей своей загробной живости. Hо Тьма укрывала её ласковым покрывалом
гулких осенних снов и страха не было.
А покойницкая девочка у соседей постепенно зарозовела и люди перестали
пугаться её. Лишь изредка, когда за стеной особо сгущалась странность,
возвращалось прежнее - в виде синего, похожего на тень, отблеска - и тогда
даже мать не решалась успокаивать маленькую.
Иногда Таня и Дмитрий играли так: шли за изгибами и, исколесив весь
район, вдруг оказывались в каком-то чудном месте. Часто с виду место
никакое было - забор и два столба тоскующих, а висит что-то в воздухе,
дрожит - не то пугает, не то зовёт и ничего не поделаешь с этим. Один раз
на станцию се
