Библиотека в кармане -русские авторы

         

Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович - Крупичатая


Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк
Крупичатая
Рассказ
I
Вечер. Накрапывает мелкий осенний дождь, точно просеянный сквозь
тонкое сито. По дороге медленно двигаются обозы. Бедные лошади вязнут в
липкой глине и едва тащат тяжело нагруженные телеги.
"И куда это только везут столько товару? - думала Афимья, шлепая по
грязи. - Везут, везут, и конца краю нет... А все в Торговище, на ярманку.
Богатые московские купцы наехали теперь".
Идти пешком было тяжело, и Афимья делала частые передышки. У ней
захватывало дух. А идти было нужно, чтобы поспеть в Торговище, пока еще на
постоялом не заснули. От Притыки до Торговища трактом считалось двенадцать
верст. Была и прямая дорога, лугами, но Афимья ночным делом боялась идти по
ней: долго ли до греха, ярмарочное время, еще обидят как раз, а по тракту
народ день и ночь валом валит. Собственно, Афимья боялась не за себя - что
с нее взять, больной и старой, а за таскавшуюся за ней дочь Соньку.
- Устала, Сонька? - спрашивала Афимья время от времени, и в ее голосе
звучала какая-то боязливая нежность.
- Есть хочу, мамынька...
- Ну, придем на ярманку, там у тетки Егорихи перекусим... Даст
чего-нибудь поесть. У них теперь всего достаточно...
Сонька ничего не отвечала, и мать слышала только, как она в темноте
шлепала босыми ногами. И сарафанишко на Соньке дыра на дыре, и кафтанишко
весь обносился, - стыдно в люди показаться. У себя-то в Притыке хоть в чем
ходи, привыкли уже все к непокрытой бедности. Ох, горькое дело эта бабья
бедность, когда ниоткуда никакой подмоги. Живут же другие люди на белом
свете... Эти горькие мысли стояли у Афимьи на сердце, как давнишнее
несчастие.
Было уже часов девять, когда вдали мелькнуло неясное зарево от ярмарки
в Торговищах. Там все было устроено на городскую руку: и фонари, и
трактиры, и театр - одним словом, чего душа просит. У Афимьи дрогнуло
сердце, когда выступило впереди это ярмарочное зарево, и она опять присела
на первый камень, чтобы перевести дух. В темноте слышно было, как тяжело
катились по грязной, избитой дороге возы с кладью, как фыркали лошади,
почуявшие близкий ночлег, как переговаривались ямщики, шагавшие по грязной
дороге рядом с возами. Под самым Торговищем место было беспокойное: того и
гляди, товар срежут, а то и целый воз стащат. На тракту в ярмарку сильно
пошаливали, так что был даже устроен казачий "бекет".
Сонька плелась за матерью с равнодушной покорностью и ни разу даже не
спросила, куда и зачем они идут. Такая уж она выросла, точно деревянная.
Вот есть да спать, так ее поискать. Задыхавшаяся от ходьбы Афимья
чувствовала теперь какое-то озлобление против рослой и здоровой дочери,
точно она отняла у матери всю силу.
- Все бы ты только жрала... - ворчала Афимья, поднимаясь. - Эх,
затемнели мы, пожалуй, тетка-то Егориха укладется спать.
А зарево все разгоралось, точно от настоящего пожара. Место было
ровное, степное, а по нему, как по блюду, катилась степная реченька
Мурмолка. Торговище появилось всего лет сорок, когда в степи, на берегу
Мурмолки, была найдена явленная икона Парасковеи-Пятницы. Для иконы
поставили деревянную часовенку, а около часовенки вырос степной сибирский
торжок. Стали наезжать по осени, когда убирался хлеб, краснорядцы из
ближайшего степного городка и торговали всяким товаром прямо с возов, потом
выросли ярмарочные балаганы, лари и деревянные "ряды", и в результате
получилось Торговище. Сейчас это было настоящее село в несколько улиц и с
каменной церковью. Несколько каменных двух





Содержание раздела