Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович - Пир Горой
Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк
Пир горой
Повесть
I
Над озером Увек спускался весенний вечер. Скиты стояли на правом,
высоком берегу, в тени векового бора, от которого потянулись длинные тени.
На низинах и по оврагам еще лежал рыхлый, почерневший снег, а на пригреве
уже чернела земля и топорщилась прошлогодняя сухая и желтая трава. Избитая и
почерневшая дорога шла к скитам от громадного селения, залегшего на низком
озерном берегу верст на пять. Селение называлось тоже Увеком, как и озеро.
Зимой в скиты ездили прямо по озеру, а сейчас уже выступили желтые наледи, и
дорога шла горой. Именно по этой дороге и шел странник, мужик лет
пятидесяти, с обветрелым и загорелым лицом. За плечами у него болталась
небольшая котомка, прикрепленная к берестяному обочью, какие делают в
Сибири; в руках была тяжелая черемуховая палка, точно изгрызенная с одного
конца, - она говорила о далеком пути.
Странник остановился на угорье и невольно полюбовался развертывавшейся
перед ним широкой картиной. Да, хорошее место Увек, - недаром слава о нем
прошла на большие тысячи верст, а увекские скиты привлекали к себе тысячи
богомольцев. И озеро хорошо, верст на пятнадцать, а кругом лесистые горы. В
дальнем конце озера зелеными шапками выделялись острова.
- Угодное место... - проговорил странник и перекрестился.
Долго он шел сюда, а теперь оставалось сделать всего несколько шагов.
Вот уж приветливо смотрят бревенчатые скитские избы, и старая деревянная
моленная, и целый ряд хозяйственных пристроек. Все это вместе обнесено было
высоким деревянным заплотом (забором), а большие шатровые ворота всегда были
на запоре. Около ворот одним маленьким волоковым оконцем глядела небольшая
избушка, в которой жила сестра-вратарь. К ней и направился странник. Он
постучал в оконце и помолитвовался.
- Господи, Исусе Христе, сыне божий, помилуй нас!
Ответа пришлось подождать. Странник посмотрел на деревянную полочку,
приделанную к окну с левой стороны, и улыбнулся. На полочке лежал кусок
хлеба для заблудящего странного человека - исконный сибирский обычай. Только
на второе молитвованье в окошечко "отдали аминь" и показалась старушечья
голова, замотанная платком.
- Аминь, добрый человек... Кого тебе, миленький?
- А Якова Трофимыча, мать честная...
- Якова Трофимовича? Нету у нас такого, миленький.
- Как нету? Должон быть.
- А вот и нет!..
Голова быстро скрылась, а окно сердито захлопнулось. Страннику пришлось
молитвоваться в третий раз и ждать дольше. Крепко живут старицы.
- Што ты привязался-то? - ворчала старушечья голова, приотворяя оконце
вполовину. - Сказано, нет! Иди своей дорогой, миленький...
- А ежели у меня грамотка к матери Анфусе?..
Строгие старушечьи глаза посмотрели на странника довольно
подозрительно, точно взвешивали его.
- Погоди ужо... - ответила старуха и скрылась.
Опять странник остался у ворот. Солнце уже село, и потянуло резким
весенним холодком. С Увека доносился хриплый лай цепных собак, - селение
раскольничье, и жили в нем по старине, крепко.
- Угодное место... - еще раз проговорил странник, подсаживаясь на
приворотную скамейку. - Боголюбивые народы недаром строились. Вон как
селитьба-то разлеглась, верст на шесть по берегу будет.
- Кто там хрещеный, - послышался голос в окне.
Теперь выглянуло уже другое лицо, помоложе, в черной монашеской
шапочке.
- Дельце есть небольшое...
- Да ты сам-то кто будешь?
- Я-то? Ну, я, видно, дальний, а завернул в обитель с грамоткой от отца
Мисаила... Крепко наказал кланя
