Манаков Анатолий - На Грани Фола (Крутые Аргументы)
А н а т о л и й М а н а к о в
КРУТЫЕ АРГУМЕНТЫ
На грани фола
Жизнь каждого человека - это путь к себе самому,
попытка найти этот путь, нащупать тропинку. Ни один
человек никогда не был до конца свободным, но
стремится к этому: кто бессознательно, кто осознанно,
каждый, как может. Каждый несет в себе следы своего
рождения, слизь, остатки скорлупы из первобытного
мира, несет до самого конца. Иной вообще не
становится человеком, остается лягушкой, ящерицей,
муравьем. Другой напоминает человека только
верхней своей половиной, а нижней подобен рыбе.
Но каждый - попытка природы сделать человека.
У всех нас общее происхождение, общая праматерь,
Все мы вышли из одного чрева, но любой из нас,
выброшенный из неведомых глубин, стремится к своей
цели. Мы можем друг друга понять, но объяснить себя
может каждый лишь сам.
Герман Гессе.
ЗНАК ПЕРВЫЙ
ЖРЕБИЙ БРОШЕН
Представьте себе на мгновение, в разгар лета вихрем обстоятельств вас
с кем-то занесло в Вену. Да, в ту самую Вену, бывший стольный град
Священной Римской империи, ныне столицу Альпийской Республики. Не надолго,
всего на
недельку и больше по деловой надобности, чем для насыщения желания
удостовериться, насколько слухи о самом добром, веселом и легкомысленном
городе отвечают действительности.
Не знаю, кому вы доверили себя и свои вещички, но этот ваш попутчик
остановился на Хауптштрассе в отеле "Красный петух". Что из себя
представляет заведение? Весьма добропорядочное, без особых претензий, уже
давно облюбованное заезжими немецкими бюргерами. К тому же, и название
звучит красиво - "ротр хахн". Конечно, неплохо было бы ему знать заранее об
утопающей в саду гостиничного дворика таверне, где бурные гуляния под песни
с аккордеоном утихали лишь после утреннего петушиного горна, но поскольку
он этого не ведал и по старой привычке номер заранее не резервировал, то и
получил, натюрлих, комнату с окном на таверну вместе с кипой ночных бдений
в придачу.
Услужливо гордый портье, невольный коллекционер человеческих лиц,
украдкой бросал на него скользящий взгляд, пытаясь догадаться, кто этот
покладистый постоялец, не похожий ни на биржевого маклера, ни на
коммивояжера. Да и как распознать его национальность, если он сам о ней не
заявит, - тут даже опытный сыщик растеряется. Больше уверенности у портье
вызывало другое: судя по всему, бессонных ночей иностранец действительно
набрал в жизни с лихвой, хотя и не видел в этом своей заслуги, особенно
когда по утрам блистал грустной тяжестью отеков, лихорадочно тормошил
табачным дымом все ещё спящую мысль, дабы поднять настрой и не позволить
головному компьютеру делать оплошности. Какая к черту заслуга, если
непокорная синусоида бодрости в таких случаях склонна приводить к
нежелательным результатам, а сам её носитель образует вокруг себя магнитное
поле, в котором стоящие рядом не находят ничего для подзарядки своих
"батарей".
Поскольку мы оказались в Вене, то мимоходом можно вспомнить о Зигмунде
Фрейде. В здешнем университете он читал лекции по психоанализу, называя
подобные оплошности "ошибочными действиями по рассеянности и усталости".
Заодно доктор подметил, что многие наши поступки совершаются достаточно
уверенно, если их правильности не придавать большого значения. В этом
отношении постоялец из "Красного петуха" старался все же избегать
вольностей, типа забывания имен или своих намерений, и вину за оплошности
сваливал обычно на самого себя, приговоренного к такой планиде, когда время
глубокого сна им
