Матвеев Герман - Тарантул (Тарантул 3)
Герман Матвеев
Тарантул
Тарантул 3
1. "РЫБАК"
В холодном воздухе носилась водяная пыль и через шинель, фланелевку и
тельняшку проникала к самому телу. От сырости белье казалось липким. Темень -
глаза выколи! Внизу вяло шлепали мелкие волны.
На стоящем впереди катере замаячили красные угольки папирос и послышался
смех. Кто-то из команды вышел подышать воздухом.
Но вот опять в стороне Петергофа глухо захлопали пушки и над головой
зашуршали снаряды В городе вспыхнули красные зарницы, а через минуту докатился
треск разрывов. Сейчас же в ответ глухо ахнули батареи Ленинграда и смяли эти
звуки.
Сегодня враги стреляли всю ночь. С большими перерывами, ограничиваясь
двумя-тремя залпами, настойчиво посылали они снаряды в разные районы города.
Как бы солоно им ни приходилось, молчать они не хотели. Ленинград праздновал
двадцать шестую годовщину Октября.
"До чего пакостная у фашистов натура! Как праздник, так обязательно
безобразят", - подумал стоявший на вахте Пахомов, прислушиваясь к
артиллерийской дуэли.
Он вспомнил, как в прошлом году фашисты отметили юбилей. Авиация гудела
над городом всю ночь. Во всех районах повесили на парашютах яркие
фонари-ракеты и безнаказанно сбрасывали бомбы. Тогда он не был на вахте, но
почти всю ночь простоял на палубе каюра. Казалось, что после такой бомбежки от
Ленинграда останутся одни развалины...
Стрельба кончилась, и снова установилась тишина. "Они ведь, наверно,
считают, что как только снаряд разорвется, так весь район в бомбоубежище
кинется". Он знал, что сейчас во многих квартирах кончались вечеринки, и даже
сам имел два приглашения от знакомых девчат. Знал, что первый тост поднимали
за победу. Она еще не близка, но уже ярко блестит в московских салютах.
"А нынче им достается... Это не прошлый год".
Прошла минута, другая, и вдруг послышался скрип уключин. Пахомов
насторожился, повернул голову и уставился в темноту.
Катера стояли почти у самого устья реки, где она впадала в залив, и если
он услышал скрип уключин, то, значит, лодка находится где-то недалеко, на
середине Невки.
На другом берегу, в единственном доме, жила команда военных рыбаков. Они
давно прекратили рыбную ловлю, да и вряд ли в такую погоду, в темноте, могли
отправиться куда-то на лодке. Другой лодки поблизости не было.
"Показалось мне, что ли?"
Напрягая слух, он долго стоял без движения, но никаких звуков больше не
доносилось.
"Значит, показалось", - уже твердо решил Пахомов.
Снова началась артиллерийская перестрелка, но на этот раз в стороне
Московского района.
Пришла смена.
- Замерз? - хриплым со сна голосом спросил его лучший друг и земляк
Киселев.
- Отсырел, - сказал Пахомов, передавая вахту.
- Иди сушись.
- Послушай, Саша. С полчаса назад вроде как на лодке кто-то греб. Веслами
скрипнул.
- На лодке? - удивился Киселев. - Да ты что! В такую погоду на лодке
кататься... ночью!
- Я и сам не понимаю. А только так ясно послышалось.
- Может, на катере что-нибудь?
- Не знаю.
Пахомов спустился в кубрик и скоро забыл о происшествии, но когда через
четыре часа он сменил Киселева, то вспомнил и спросил:
- Ну как, лодку не слышал?
- Какая там лодка! Померещилось тебе. Незаметно начинался рассвет.
Появились неясные очертания пулемета в чехле, стоящего на носу катера. Забелел
корпус яхты, вытащенной на берег, и корявое дерево с обломленной вершиной все
яснее выступало на фоне посеревшего неба.
Пахомов смотрел на противоположный берег. Ему казалось, что там, чуть
пониже их катера, чернеет л
