Матвеев Герман - Тарантул3
Герман Матвеев.
Тарантул. Тарантул 3.
1. «РЫБАК»
В холодном воздухе носилась водяная пыль и через шинель, фланелевку и тельняшку
проникала к самому телу. От сырости белье казалось липким. Темень - гла-за
выколи! Внизу вяло шлепали мелкие волны.
На стоящем впереди катере замаячили красные угольки папирос и послышался смех.
Кто-то из команды вышел подышать воздухом.
Но вот опять в стороне Петергофа глухо захлопали пушки и над головой зашуршали
снаряды В городе вспыхнули красные зарницы, а через минуту докатился треск
разрывов. Сейчас же в ответ глухо ахнули бата-реи Ленинграда и смяли эти звуки.
Сегодня враги стреляли всю ночь. С большими пере-рывами, ограничиваясь
двумя-тремя залпами, настойчи-во посылали они снаряды в разные районы города.
Как бы солоно им ни приходилось, молчать они не хотели. Ленинград праздновал
двадцать шестую годовщину Октября.
«До чего пакостная у фашистов натура! Как пра-здник, так обязательно
безобразят», - подумал стояв-ший на вахте Пахомов, прислушиваясь к
артиллерий-ской дуэли.
Он вспомнил, как в прошлом году фашисты отметили юбилей. Авиация гудела над
городом всю ночь. Во всех районах повесили на парашютах яркие фонари-ракеты и
безнаказанно сбрасывали бомбы. Тогда он не был на вахте, но почти всю ночь
простоял на палубе каюра. Казалось, что после такой бомбежки от Ленинграда
останутся одни развалины...
Стрельба кончилась, и снова установилась тишина. «Они ведь, наверно, считают,
что как только снаряд разорвется, так весь район в бомбоубежище кинется». Он
знал, что сейчас во многих квартирах кончались ве-черинки, и даже сам имел два
приглашения от знакомых девчат. Знал, что первый тост поднимали за победу. Она
еще не близка, но уже ярко блестит в москов-ских салютах.
«А нынче им достается... Это не прошлый год».
Прошла минута, другая, и вдруг послышался скрип уключин. Пахомов насторожился,
повернул голову и уставился в темноту.
Катера стояли почти у самого устья реки, где она впадала в залив, и если он
услышал скрип уключин, то, значит, лодка находится где-то недалеко, на середине
Невки.
На другом берегу, в единственном доме, жила ко-манда военных рыбаков. Они давно
прекратили рыбную ловлю, да и вряд ли в такую погоду, в темноте, могли
отправиться куда-то на лодке. Другой лодки поблизости не было.
«Показалось мне, что ли?»
Напрягая слух, он долго стоял без движения, но ни-каких звуков больше не
доносилось.
«Значит, показалось», - уже твердо решил Пахомов.
Снова началась артиллерийская перестрелка, но на этот раз в стороне Московского
района.
Пришла смена.
- Замерз? - хриплым со сна голосом спросил его лучший друг и земляк Киселев.
- Отсырел, - сказал Пахомов, передавая вахту.
- Иди сушись.
- Послушай, Саша. С полчаса назад вроде как на лодке кто-то греб. Веслами
скрипнул.
- На лодке? - удивился Киселев. - Да ты что! В такую погоду на лодке кататься...
ночью!
- Я и сам не понимаю. А только так ясно послыша-лось.
- Может, на катере что-нибудь?
- Не знаю.
Пахомов спустился в кубрик и скоро забыл о проис-шествии, но когда через четыре
часа он сменил Киселе-ва, то вспомнил и спросил:
- Ну как, лодку не слышал?
- Какая там лодка! Померещилось тебе. Незаметно начинался рассвет. Появились
неясные очертания пулемета в чехле, стоящего на носу катера. Забелел корпус
яхты, вытащенной на берег, и корявое дерево с обломленной вершиной все яснее
выступало на фоне посеревшего неба.
Пахомов смотрел на противоположный берег. Ему казалось, что там, чуть пониже их
кат
