Медведев Юрий - Чаша Терпения
Юрий Медведев
ЧАША ТЕРПЕНИЯ
Фантастическая повесть-памфлет
...Что есть Красота
И почему ее обожествляют люди
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
Н. Заболоцкий
1. Сибирская Троя
- ЗОНА, ЧТО САМОЕ ЗАГАДОЧНОЕ В ПРИРОДЕ ЧЕЛОВЕКА?
- ТО, ЧТО ЧЕЛОВЕК СЧИТАЕТ СЕБЯ ВЕНЦОМ ПРИРОДЫ. ЛЮДИ ОЗАБОЧЕНЫ
ОХЛАЖДЕНИЕМ СОЛНЦА ЧЕРЕЗ МИЛЛИОНЫ ЛЕТ ИЛИ УГРОЗОЙ СТОЛКНОВЕНИЯ ЗЕМЛИ С
НЕВЕДОМЫМ НЕБЕСНЫМ ТЕЛОМ. НО МАЛО КОГО ТРЕВОЖИТ, ЧТО ЧЕЛОВЕК, ВОЗМОЖНО,
ВСЕГО ЛИШЬ КРАТКОВРЕМЕННАЯ ОСТАНОВКА В ПОСТУПИ РАЗУМА.
- ЗОНА, ОН УЖЕ ББ1Л ПРОМЕЖУТОЧНБ1М ЗВЕНОМ. СРАЗУ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ЕГО
ПУТИ РАЗОШЛИСЬ С ОБЕЗЬЯНОЙ.
- А ЕСЛИ ЧЕРЕЗ ТРИСТА ЛЕТ ЧЕЛОВЕК ОБРАТИТСЯ В НЕКОЕ ВЫСШЕЕ СУЩЕСТВО?
ЕСЛИ НЫНЕШНИЕ ЛЮДИ СТАНУТ ДЛЯ НЕГО ПОДОБИЕМ ПЧЕЛ, ДЕЛЬФИНОВ, ОБЕЗЬЯН?
Тускло-серебристая нить прошила вкось небеса над редколесьем дальнего
берега Енисея. По утрам река все чаще затягивалась пологом тумана. В
зените над нашим городищем нить наткнулась на невидимую преграду, змеей
поползла, заскользила вниз, на глазах раздаваясь к торцу. За долгие годы
полевых мытарств я успел коечем полюбоваться. Видел лепестки
нежно-розового сиянья, распускающиеся иногда в грозу над урановыми жилами.
На таежном озере под Зашиверском как-то на рассвете заметил очертания
многогорбого чудища с длинной шеей и крохотной головой - то ли сказочный
Змей Горыныч, то ли иной посланец из обидно далеких времен - и успел-таки
щелкнуть затвором, но, как водится, на фотографии ничего нельзя было
путного разглядеть, и я выбросил пленку. А однажды в Охотском море, между
Итурупом и Шикотаном, среди бела дня мимо нашего катера неспешно
прошествовал лихо закрученный столб воды толщиной в два-три обхвата, не
больше, но уж зато ростом он был примерно полкилометра, помнится, я даже
рыб разглядел в этом бродячем аквариуме...
В общем, много я чего перевидал, и потому не особенно изумился
ниспускающейся ко мне на городище серебристой нити, хотя сам не знаю,
зачем встал с обгорелого комля лиственницы. Когда-то здесь был льяльный
двор, и на комле, всего вероятней, мастера очищали от окалины свои еще
пышущие жаром поделки.
Тем временем конец нити раздувался, расплывался.
В небе обозначилось подобие родника или озерца, окаймленного первым
ледком.
Не знаю, кто как, но я себя чувствую в подобных обстоятельствах
стесненно. "Не хватало еще вынырнуть оттуда какому-нибудь белобрюхому
тюленю (он же тюлень-монах), занесенному в Красную книгу и спасающемуся
среди облаков от окончательного истребления", - подумал я.
Родник завис надо мною метрах в тридцати. Между заледенелыми берегами
заиграли разноцветные прожилки. И вот явилось в нем (или на нем) лицо
Учителя. Я услышал его глухой, как дальние раскаты грома, заметно
заикающийся голос:
- Утро доброе, Олег. Как раскопки? Прошу учесть:
связь продлится не больше пяти минут.
- Насчет раскопок вам сверху видней, - громко сказал я. Говорить в небо
с запрокинутой головой оказалось трудно: горло сжимали спазмы.
- Можете шепотом, - сказал Учитель. - Слышимость отсюда как с аэростата.
- За лето, - сказал я, - мы раскопали на холмах три поселения. Пока что
три. Периоды - разные. Самое древнее принадлежит Афанасьевской культуре. В
те времена лики знаменитых ученых еще не плавали по воздуху.
Учитель прищурил свои огромные миндалевидные глаза и пророкотал:
- Да, пять тысяч лет тому назад летать археологам по воздуху было
незачем.
- А пока они летают, мы нашли бусы из жемчуга, литые золотые браслеты,
подвески сердоликовые, украшени
