Миллер Лариса - Роман С Английским
Лариса Миллер
Роман с английским
Рассказ-воспоминание
На раннем этапе мои отношения с английским строились весьма драматич-
но: это были сплошные "невстречи" (да простят мне ахматовское слово в
столь несерьезном контексте). Первая невстреча состоялась на заре пяти-
десятых летом в Расторгуеве, куда, как обычно, выехал детский сад, где
работала бабушка. На сей раз я жила не в группе, а с бабушкой и всем
"педсоставом", как тогда говорили. Среди педсостава оказалась воспита-
тельница, знающая английский. У нее был с собой адаптированный "Оливер
Твист", с помощью которого она регулярно пытала собственного сына, а
позже, по бабушкиной просьбе, и меня. Сирота Оливер не вызывал во мне
ничего, кроме жалости. Но жалела я не его, а себя. Мало мне школы, на
дворе лето, за калиткой визжат и возятся "воспитательские" дети, а я по-
чему-то должна сидеть на жаркой террасе и тупо повторять "work house" -
работный дом. Вот, пожалуй, и все, что я вынесла из тех занятий.
Вторая невстреча произошла в Москве. "Step by step", - торжественно
произнес отчим название толстой потрепанной книги, по которой когда-то
сам пытался учить английский, и, энергично поплевав на пальцы, перевер-
нул страницу. Домашнее обучение началось. "This is a carpet", - произнес
он, тыча в висевший на стене ковер. "This is a table", - сообщил он,
хлопнув по столу ладонью. "Three little pigs", - объявил, указав на кар-
тинку в книге. Все слова он произносил громко и радостно, но с особым
удовольствием слова с межзубным звуком, который для простоты заменял на
"с" или "з". Мама была довольна: плюс к школьному я получала дополни-
тельную порцию английского дома. Сама она, несмотря на какие-то мифичес-
кие курсы Берлица, которые когда-то посещала, не могла мне помочь. Из-
редка произносимые ею английские слова звучали столь причудливо и вызы-
вали у меня такое недоумение, что она виновато умолкала. Школьный же
английский, породивший все эти дополнительные хлопоты, не помню совсем.
Первые и последние воспоминания о нем относятся к 53-му году - году "де-
ла врачей". "Англичанкой" в нашем 7 "Г" была Софья Наумовна - невысокая
женщина с приятными чертами лица и проседью в пышных волосах.
Когда началась вся эта свистопляска и газетная травля, она так нерв-
ничала, что едва могла вести урок. Мне даже казалось, что она боялась
особо нахальных и злобствующих девиц (а таких в нашем классе было нема-
ло) и, заискивая перед ними, завышала оценки. Меня С. Н. в ту пору почти
не замечала и редко спрашивала, но, встретив однажды на улице, назвала
по имени и ласково поздоровалась.
Вот и весь мой ранний английский. И как я оказалась в ИНЯЗе, сама не
знаю. Впрочем, если разобраться, все объяснимо. Язык мне давался легче,
чем другие предметы. Химичка звала меня "дубиной стоеросовой". Матема-
тичка, физик и учитель по черчению наверняка думали так же, но отлича-
лись большей выдержкой. С историей, особенно древней, все было бы хоро-
шо, если бы не имена и даты. А литература... О, литература - это особ.
статья. Я любила ее, но не школьную, не препарированную автором учебника
и моей учительницей, которая за шаг влево или вправо от жесткого плана
сочинения беспощадно влепляла двойку. Сочинение и явилось тем барьером,
который я не смогла взять на вступительных экзаменах на филфак МГУ.
О, жаркое лето 57-го! Прохладные металлические ступени университетс-
кой лестницы, где я сидела в полном трансе, не найдя своей фамилии среди
допущенных к следующему экзамену.
О, ж
