Минчин Александр - Факультет Патологии
АЛЕКСАНДР МИНЧИН
ФАКУЛЬТЕТ ПАТОЛОГИИ
Аннотация
Роман, написанный увлекательно и с необычайным юмором, знакомит читателя со студенческой жизнью 70 х годов...
Ради которой и было написано в тоскливое лето 1979 года
Впервые роман в несокращенной редакции был опубликован в 1986 году в Нью Йорке в Издательстве А. Платонова.
БЛЯДСКИЕ СТУДЕНТЫ
И вот эта публика будет учителями? Проводниками идей лит ры и языка?!
(Голос из зала, реплика)
—А почему бы и нет, ты, говно!
Вы спрашиваете меня, кто ж они такие, какая нынешняя молодежь? сейчасное поколение? …Да вот оно, перед вами!
Начну к я с первого года обучения. Итак, год первый. Но чтобы сразу сказать, то я пришел на второй.
Так что начнем с него.
2 й год обучения
О втором: я был в академическом и первый семестр вообще не занимался, поелику вроде прошел его в прошлом году (но с другим курсом). А во втором семестре я не начал сначала, так как тоже вроде как то начинал, тогда и не было необходимости повторяться. Короче, я был еще тот студент.
А начал я, когда кончали.
Появившись именно на этом курсе того же факультета, где обучался раньше до академического отпуска, педагогического института им. Льва Троцкого московского города Москва. Или, если хотите, столичного города Москва.
Как хотите, так и будет.
Можно и по нормальному, а то все говорят, у меня закрученность в мыслях какая то. И в голове не упорядочено. Так и быть, раскручу.
Начну с самого начала, изначального и нормального. Учусь я на факультете русского языка и литературы, вернее, учился, так как на втором (первом) курсе мне понадобилась передышка. (Пришлось ее исполнить как медицинскую.) Я тогда «переутомился». И теперь начинаю с начала, то есть почти с самого конца — март скоро упадет под ноги апреля, — но нового курса.
Это был еще тот курсик.
Я видел много людей и встречал разных достаточно. Но таких, какие были на этом курсе, я не встречал никогда. И, думаю, уж не встречу больше.
Прежде всего скажу, что я провинциальный мальчик и кое какие понятия, такие, как лесбос или братие члена в рот и засовывания его туда — глубоко, были неизвестны мне когда то или претили как то. Но обитателям этого курса ничего не претило, им было известно все до самого упора, до шейки матки, до упирающегося конца. Граждане этого курса жили удивительно.
Также добавлю, что такие вещи, как гомосексуализм, гетеросексуальность (явно выраженная), вандализм и кретинизм (не явно выраженный), просто вызывали отвращение во мне какое то. Но не у граждан.
Это был необыкновенный курс. На нем существовало все, что вашей душе было угодно, и даже если это не было угодно, оно все равно существовало. И было на нем.
Итак, я объявился на этом курсе в середине второго семестра моего второго курса по второму разу. Приближалась весна, таяла вода, снега бежали и непойманные убегали куда то, неизвестно куда. Но их никто и не ловил, эти снега.
Да и кто будет, да и кому это надо, да и кто бы этим занимался, — не хватало еще этого — ловцов снега.
Когда я появился, весь цвет, вернее, вся краса этого курса стояла на теплой лестнице, сбоку от аудитории (в ней шла лекция). Аудитория была большая, амфитеатром поднимающаяся ввысь и имеющая посередине два выхода. Так что из этого амфитеатрического заведения можно было легко уходить с середины лекции или приходить к ее концу, когда бывала перекличка. (А она бывала, иногда…)
Лестница, куда выходили средние верхние двери аудитории, была большая, в три пролета, и называлась почему то «теплая», но кавычек никто не использовал:
