Миронов И - Двое Под Гамаком
И. Миронов
ДВОЕ ПОД ГАМАКОМ
Прошло уже две недели. Я отважен, как вепрь, и осторожен, как антилопа.
Кажется, все получается отлично.
- Мы все, без единого исключения, недалекие и неумные люди, - сказал
академик Ренский. - Мы сделали этих уродцев, и теперь сами же их боимся. Я не
только о кибернетике. Рабочий боится станка, машинист - автомашиниста, а все
остальные с удовольствием и готовностью соблюдают даже самые идиотские правила
техники безопасности. Вы меня действительно понимаете или просто удачно
притворяетесь?
- Зачем так? - возразил я. - Вы ведь знаете, что не притворяюсь.
- Да, вы неглупый парень. Двадцать четыре года, умница и опять же - стихи.
Почитайте.
- Нет, мы же договорились.
- Верно. Ну, сдавайте, и будь я проклят, если вы не полезете в загон.
Я, журналист Игорь Подольный, и академик Ренский, мой тезка, сидели у него
на даче под гамаком, подтянутым к столбам (на гамаке была расстелена простыня
от солнца), и играли в карты, подзадоривая друг друга. Если кого-нибудь
смущает, что академик играл в карты, - пожалуйста, пусть мы играли в шахматы.
- Е2 - Е4, - сказал Игорь Янович и побил козырным валетом моего трефового
туза.
Стояла безветренная июльская жара, но мы играли зло и азартно, потому что
проигравший круг из семи игр должен был пойти в загон и медленно - обязательно
медленно! - полить водой козу моей хозяйки. Это была удивительная коза. Она
целые дни лежала в загоне, ела хлебные корки и тоскливо смотрела на
легкомысленный дачный мир огромными бессмысленными глазами. Но в ту минуту,
как на нее падала первая капля воды, она превращалась в дикого мустанга,
боевого испанского быка и бешеную собаку одновременно. Она подпрыгивала,
бодалась, ухитрялась и лягаться и царапаться задними ногами. А передними - ими
она вообще делала чудеса. В шестьдесят с лишком очень трудно быть тореадором,
а Ренский был им уже два раза. Активисты Общества защиты животных уже,
очевидно, разыскивают мой адрес. Да нет же, честное слово, козе это
развлечение доставляло огромное удовольствие. Мне даже показалось однажды, что
она внимательно посмотрела на нас сквозь прутья загончика, чуть ухмыльнулась в
редкую бородку и потерла левое копытце о правое. Впрочем, в жару как-то не до
мистики. А Игорь Янович наслаждался жизнью изо всех сил. На пораненный локоть
он прислюнил листок подорожника, а постоянно спадавшие с толстого живота
пижамные штаны укрепил для надежности связанными шнурками от моих тапок. Он
вынес уже два сражения с козой и был готов на все, что ждало его впереди. Мы
играли и говорили обо всем на свете. Мы очень нравились друг другу. Но,
наивный старик, он не знал, что коварство легендарных древних троянцев -
мелочь и мальчишество рядом с планом, который я задумал и теперь осуществлял.
В жизни мне очень не повезло - я писал научно-фантастические рассказы. Я
просто не мог не писать их. Странный мир вставал перед моими глазами, он
казался мне сказочно интересным, я писал, перечитывал и смеялся от радости,
что все это сочинил именно я. И прятал в письменный стол. Я где-то прочитал,
что древние мудрецы советовали прятать настоящие вещи на год, а потом
доставать и перечитывать. Но так делали мудрецы, а я кончил обычную школу,
настолько обычную, что на ее дверях даже было написано "Средняя школа" -
средняя, а не какая-нибудь особенная. И обычный институт. Словом, после
первого рассказа я выдержал месяц, а потом достал его из правого ящика стола,
из-под груды писем от разных редакций, которые соо
