Митин Василий Иванович - С Глазу На Глаз
Митин Василий Иванович
С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ
ПОВЕСТЬ
В книге собраны повести и рассказы рязанского прозаика Вас. Митина,
написанные на автобиографическом материале, рассказывающие о жизни
крестьянства в первые годы Советской власти о нелегкой работе чекистов в
период становления Советского Социалистического государства и в годы
Великой Отечественной войны.
I
Соседей, как и родителей, не выбирают: какие приведутся - с такими и
жить. У Дуни только одна соседка - Макаровна, чья избенка справа, слева -
широкое поле, а напротив - колхозный сад. Улочка-тупик заросла татарником,
репейником, лебедой: по ней некому и некуда ездить. Удобная соседка
Макаровна, только не в меру любопытная. Да и как не быть любопытной, коли
живешь одиноко. Дома поговорить не с кем, а сама с собой сколько ни
говори, никакого удовольствия - словно из пустой чашки хлебать. Поневоле
начнешь интересоваться чужими делами, чтобы стало о чем посудачить с
односельчанами. У старухи удивительная способность: к кому хочешь
привяжется.
Все знает, со всеми ладит.
У Дуни она как дома. Вхожа Макаровна и к отцу Михаилу. Заглядывает к
ней за новостями мать Елизавета. И даже Сергей Сергеевич, .милиционер, не
пройдет мимо избы.
У старушки, кроме небольшого огорода, нет другой видимой материальной
основы для укрепления своей обширной фигуры. Но питается она не столько
овощами со своего огорода,/сколько продуктами Дуниного хозяйства, и еще
прирабатывает на стороне: где посидит с малыми детьми, если хозяйке нужно
отлучиться из дому, где покойника обмоет, где поухаживает за больной
старухой, пе считала Макаровна зазорным и .по миру пойти. Ей хорошо
подавали и хлебом, и маслицем, и мясцом, и рублями. Откупались, чтобы не
ославила: уж очень много знала она сокровенных тайн.
В селе даже позабыли, что звать се Дарьей, - все Макаровна да
Макаровна. Избушка у Макаровны вросла в землю, крыша издали похожа на
цветной полушалок-заплаты из пожелтевшей соломы положены коекак, кустики
зеленой травы на черной, слежавшейся за долгие годы старой кровле
нарисовали причудливый узор. С улицы в два .маленьких окошка нахально
поглядывают репейники.
Единственная дочь, а стало быть избалованная родителями, Дуняша росла,
как бережно ухоженная яблонька на маленьком приусадебном участке, где
ходяину, кроме нее, и ухаживать не за чем. Пестовали ее два любящих,
по-разному скроенных человека.
Отец, неунывающий балагур, пришел с гражданской войны коммунистом. Он
хорошо работал топором: первый мастер в селе. Получил земельный надел,
скотиной обзавелся, поставил новую избу, женился. А как пришла пора
коллективизации, Степан Иванович, словно в атаку, с малыми сомнениями и с
большой верой в победу, ринулся в переустройство деревенской жизни. Стал-
председателем колхоза. От него Дуня унаследовала бойкий язык и
неуступчивый характер.
Очевидно, по тому неписаному закону, что люди противоположных
характеров сходятся, мать Дупи была тихая, покорная и богомольная. Отец
посмеивался над причудами своей Пелагеи, не придавал им значения, а она
молилась-больше тайком - и прятала иконку.
Добренькая мама украдкой от мужа с раннего детства нашептывала Дуняше
про бога и про святых угодников. Она вдолбила в детскую голову больше о
карах господних за грехи, чем о его милосердии. И научила дочку глубоко
таить то, что другим знать не надо. Девочка звонко смеялась, когда отец
рассказывал смешные бывальшины о попах и монахах, и смиренно слушала
рассказы матери о страстях господних и житии свя
