Михановский Владимир - Путь 'таиры' Долог
Владимир Наумович Михановский
ПУТЬ "ТАИРЫ" ДОЛОГ
Четыре часа из жизни
капитана Map Дона
Человек глубоко вздохнул и раскрыл глаза. Сознание возв-
ращалось медленно и как бы толчками. Окружающие предметы бы-
ли еще в тумане, но свинцовая тяжесть в конечностях начала
таять, уступая место пьянящей легкости.
Лежать навзничь не очень-то удобно, даже пошевелиться в
ванне нельзя: к каждой точке тела присосались бесчисленные
нитевидные отростки, связавшие воедино человека и биостат,
занимавший весь отсек.
Но вот одна за другой нити начали отключаться и опадать.
Наконец осталась лишь одна пульсирующая жилка, оканчивающая-
ся на левой половине груди, там, где медленно начало биться
сердце. Дрогнув, отключилась и последняя нить.
Смертельно-бледное лицо человека окрасилось слабым румян-
цем. Он пошевелился и осторожно повернулся на бок.
Матовый свет люминофоров, лившийся со стен и потолка,
нестерпимо резал глаза, и человек опустил веки. Когда через
миг он снова раскрыл глаза, вокруг сгустились сумерки: это
сработал киберкорректор.
Человек поднялся и неуверенно шагнул. Ноги казались ват-
ными и подгибались.
Подойдя к полукруглому тайм-пульту, человек долго вгляды-
вался в ярко-красную шкалу, на которой горела четкая цифра
"40". Столько лет длился его очередной сон... Затем человек
перевел взгляд на маленький кофейный экран, расположенный
под шкалой. Все, как и должно быть: посреди экрана мерцала
цифра "8",- число часов, прибавившихся к возрасту человека
за время анабиотического сна. Теперь он может бодрствовать
четыре часа. Восемь и четыре - это двенадцать часов. Да, за
один цикл, составляющий сорок лет ракетного времени, он фи-
зиологически постарел ровно на один день.
Беззвучно пошевелив губами, человек отвернулся от пульта
и подошел к выходному люку. Походка его с каждым шагом ста-
новилась более уверенной, плечи распрямились и в глазах поя-
вилось осмысленное выражение.
Узкий коридор встретил человека успокаивающим жужжанием
кондиционера. Все, казалось, было таким же, как и в прошлое
бодрствование,- и зеленые сигнальные огоньки, мозаикой бегу-
щие по полу, и затейливые пластиковые узоры на покатых сте-
нах, и грозовой воздух, напоенный запахом сосны.
Человек на ходу провел пальцем по стене. Пыли не оказа-
лось - Киб все годы добросовестно следил за чистотой кораб-
ля. Да и откуда взяться тут пыли? И человек вдруг с острой
тоской подумал, что старательный робот будет все так же сме-
тать несуществующий сор, когда стремительная "Таира" будет
мчать в пространстве его уже безжизненное тело....
Но времени было немного, а дел - не так уж мало.
Человек решительно потянул на себя ручку и вошел в штур-
манский отсек. С помощью поручня он очутился в центре огром-
ной сферы. На черной ее поверхности холодно горели звезды.
Рисунок их значительно изменился по сравнению с тем, который
мерцал здесь в прошлый раз, сорок лет назад. Пути перемеще-
ния каждой звезды были обозначены светящимся пунктиром.
Сегодня он проснулся в девятый раз. Значит, протекло
триста шестьдесят лет эйнштейновского времени с того момен-
та, как он, осуществляя идею Большого Мозга, уснул, целиком
отдавшись во власть биостата.
Сколько раз еще предстоит ему засыпать и просыпаться,
почти не старея? Почти... В этом "почти" было самое страш-
ное. Каждый цикл - это всего один день жизни. Да, но и дней
в человеческой жизни, в сущности, не так уж много! И тает
жизнь, уходит без следа, как мартовская вешняя вода. Тает
жизнь, подобно
