Можаев Борис - Шишиги
Борис Можаев
ШИШИГИ
Как-то в лугах, на рыбалке, сидя возле реки, я заметил, что мой
приятель шкипер Федот опасливо отодвигается от берега.
- Ты чего это, Федот Иваныч? - спросил я.
- Боязно, - ответил он, поеживаясь. - Стемнелось. Время смурное - самый
разгул для шишиг.
- Каких шишиг?
- Известно каких... Этих самых, что нечистой силой зовутся.
- А ты их видел?
- А то как же? Все они криворожие, есть которые с горбом, а есть и
брюхатые. А руки у всех маленькие да холодные. Ты к реке нагнешься, а
шишига оттуда хвать тебя за ворот - и в воду. Тут места глубокие... Омут!
Улькнешь - и поминай как звали.
- Так не нагибайся над водой.
- Они подталкивают, чудак-человек. Ты сидишь вроде сам по себе, а
шишиги в уши тебе юзжат: де, мол, сидишь, а рыбка-то, вон она, к берегу
подошла, в руки просится. Тебе сдуру-то и в самом деле рыба померещится.
Попробуй, схвати ее! Там, на дне, будешь...
- Ишь ты! А я и не знал, что у воды сидеть опасно.
- Они не только у воды балуют... И в лесу встречаются, и в пустом
пространстве, и в людном. Так закрутят, заюзжат, в такую глушь заведут,
что и не выберешься. И с дороги они сбивают. Вот летом увидишь столб
пыльный на дороге, сходи на обочину. Это шишига свадьбу играет. Не сойдешь
- глаза и уши запорошит. А то и лошадь зачумляют. Тоже с пути сбивают.
Зимой в метель они особенно лютуют - задергают, закружат, и человек
чумеет: прет напропалую, себе на погибель. Ему и колокол чудится. Идет на
глухие удары. А не догадывается - это ж погребальный звон по его душу.
- Старо! Кто теперь ездит на лошадях? Да еще в метель пешком шляется в
чистом поле?
- А это не имеет значения. И в городе у вас шишиги одолевают.
- Где, где?
- Да хоть в метро. Бывал я не раз, чуял. Намаешься день-деньской по
всяким конторам или по магазинам, захочешь домой, на квартеру то есть,
идешь в метро. И понесет тебя вниз по лестнице прямо в человечью икру из
одних голов. Батюшки мои! Подхватит тебя неведомая сила, тискает,
засасывает - ажно дух перехватывает. И от страха душа захолонет, и тебе
будто явственно кто-то нашептывает: "Ну что, домой торопишься? В теплую
постельку? А я тебя в преисподнюю. Пойдешь у меня как миленький. И не
пикнешь. Тю-тю!" Это они, шишиги, нашептывают.
- Глупости, Федот Иваныч! Это боязнь тесноты. Вырос ты на просторе, вот
тебе и кажется метро преисподней.
- Опять двадцать пять! Я ж те говорю - шишиги вездесущи. Ты бывал, к
примеру, у нас на колхозном собрании? Слушал, как распекают за прогул?
- Кто распекает, шишиги?
- Распекает правление. А шишиги только подзуживают да еще страх
нагоняют. Понял?
- Во-он ты про что! - я только головой покачал.
А Федот закурил сигаретку "Прима", помолчал для важности и наконец
изрек:
- Первое средство против них - стоп! Одумайся да перекрестись. Потом
оглянись вокруг себя да выругайся.
- Помогает?
- А как же! Главное дело - страх проходит. А ежели в душе страха нет,
то шишига к тебе не подступит.
- Откуда ж они берутся, шишиги-то?
- Как откуда? Из исторического прошлого, как теперь в книгах пишут. -
Федот подумал и сказал: - А еще от нашей дурости, от страха то есть. Они
ведь компанейство любят, шишиги-то. Вот, к примеру, я тут сижу,
разговариваю, и чем-то не понравился разговор мой одной какой-нибудь
залетной шишиге. Она сейчас же дает сигнал по своему бабьему телефону: де,
мол, отыскался фулюган-неверующий, который нас, честных, порядочных шишиг
поносит. В омут его! Ну, те и слетаются отовсюду. Шишиги далеко слышат по
своему
