Мордюкова Нонна - Записки Актрисы
Нонна МОРДЮКОВА
Записки актрисы
НОКТЮРН
Я родилась грузчиком и до поры до времени была как мальчишка: широ-
коплечая, мускулистая, порывистая.
Маму любила и жалела до слез; провинюсь, бывало, накажет, не гово-
рит со мной - больно было, стерпеть невозможно. По бедности взрослые
трудились до упаду и неминуемо вынуждены были звать детей на помощь.
Безоговорочно я подхватывала мамины-мамочкины поручения, но постоянным
было желание выгадать минутку, чтоб прыгнуть в речку, поскакать по по-
ляне и сделать вид, что не слышала ее зова.
Пошли братики и сестрички рождаться... Хорошенькие, беспомощные.
Стала и их на закорках таскать, и хворост, и кукурузные початки н
только поспевай.
Я делила трудности со взрослыми. И не я одна - все мои сверстники.
От работы уйти было некуда, как от своего имени и места рождения.
Таскала и помогала...
А мама ругалась. Возле мамы чего не сделаешь! А ей надо было больше
заботиться о маленьких.
"Ты, кобыла здоровая, зачем надкусила пряник?" "Это не я..." "Бре-
шешь - зубы твои отпечатались".
Крыть нечем.
Однажды вдруг рассмотрела я свою руку и увидела, что некрасивая
она, уже натруженная.
Школу я воспринимала, как курорт: училась неважно, так как главным
моим стремлением было по звонку сигануть из окна, кричать, чудить,
прогулять урок...
По русскому и литературе тем не менее сыпались хорошие отметки. Это
было для меня легко - сочинение написать, словно прыгнуть в палисад-
ник.
Такие "математики", как я, как-то раз собрались и написали письмо
Сталину, чтобы отменил этот предмет. А пока Ольга Пастухова из года в
год выручала. И как у нее все быстро решалось!..
Однако и я в передовых была, когда надо было полы мыть или парты
таскать. Только и слышишь: "Мордюковочка!" Бригаду в момент организу-
ешь - и работа закипела.
Перетаскав парты, босиком мчусь по пустому коридору, аж в ушах
свистит.
От меня постоянно ждали хулиганских выходок, хотели, чтобы отмочила
что-нибудь. Один раз чуть не утопилась в Азовском море. В уборной
кто-то написал слово на букву "х". Вызвали меня в учительскую и стали
пытать. Сколько слез пролила, молила поверить, что это не я. Не выдер-
жала и побежала к маме.
- Мама! Я в море утоплюсь!
Мама заплакала. Пошла в школу. Завуч "подбодрила":
- Мы верим, что не она писала, но на нее подумать вполне можно.
- Собирай книжки, и пойдем отсюда! - тихо приказала мама.
Стала учиться я в другой школе, надеялась начать новую жизнь. Поса-
дили меня за первую парту. Только учительница повернулась к доске, как
я с силой кинула галошу назад. Она полетела, ударилась с хлопком о
заднюю стену. Я, как памятник, не шелохнусь. Общий смех. Вот тебе и
новая жизнь!
Когда много лет спустя затеяли обо мне фильм снимать, классная ру-
ководительница сказала: отзывчивая и компанейская, но школу не любила
и все...
Кончилась война. В товарном вагоне ехать в Москву да еще без билета
н хорошо! Делились хлебом, песни пели. Колеса крутятся - по назначению
едем. Чего еще надо?
В институте уцепилась мертвой хваткой за специальные предметы. Хва-
лили, а потом раз - и собрание о моем исключении из института. Общеоб-
разовательные предметы путались у меня в ногах, мне не хотелось даже
входить в ту аудиторию, где чернявая тетка показывала слайды с камня-
ми, поросшими мохом и травой,- это предмет "история искусства". Шесть
двоек нахватала, хлебной карточки лишилась и чуть не сдохла с голоду.
Принудили пересдать, выдали карточку, и жизнь потекла дальше.
Мы считали, что и война н
