Муравьева Ирина - Филемон И Бавкида
Ирина Муравьева
Филемон и Бавкида
Повесть
1
В загородном летнем доме жили Филемон и Бавкида. Солнце просачива-
лось сквозь плотные занавески и горячими пятнами расползалось по от-
висшему во сне бульдожьему подбородку Филемона, его слипшейся морщи-
нистой шее, потом, скользнув влево, на соседнюю кровать, находило ко-
рявую, сухую руку Бавкиды, вытянутую на шелковом одеяле, освещало ее
ногти, жилы, коричневые старческие пятна, ползло вверх, добиралось до
открытого рта, поросшего черными волосками, усмехалось, тускнело и
уходило из этой комнаты, потеряв всякий интерес к спящим. Потом разда-
валось кряхтенье. Она просыпалась первой, ладонью вытирала вытекшую
струйку слюны, тревожно взглядывала на похрапывающего Филемона, убеж-
далась, что он не умер, и, быстро сунув в разношенные тапочки затекшие
ноги, принималась за жизнь.
Она хлопотала и торопилась, потому что к тому моменту, как он прос-
нется, нужно было приготовить завтрак, сходить за водой, вымыть терра-
су - грязи она не терпела. Питьевую воду набирали из колодца, а та,
которая шла из садовых кранов, считалась недостаточно чистой, поэтому
ею только умывались, мыли посуду, стирали. Ночью был сильный дождь,
глинистые дорожки скользили. Боясь упасть, она осторожно ступала наде-
тыми на босу ногу галошами, перегнувшись на правую сторону, где вспы-
хивала от ее неловких движений ледяная прозрачная вода в узком и высо-
ком эмалированном ведре.
- Женя! Евгень Васильна! - дребезжал Филемон. - Который час?
Она приотворяла дверь с террасы:
- Да уж десятый, Ваня. Вставай. Прошла голова?
- Померяй-ка лучше, - прокашливался Филемон. - А то кто его зна-
ет...
- Береженого Бог бережет, - успокаивала она и, присев на краешек
постели, охватывала его руку черным резиновым рукавом измерительного
аппарата. Оба затаивали дыхание. Бульдожий подбородок Филемона мелко
дрожал от слабости. - Ну, вот и хорошо, - облегченно вздыхала она. -
Вот и молодец. Сто сорок на восемьдесят. Иди чай пить. Скоро Аленушку
привезут.
Три года назад младшая дочь Татьяна родила большое бледное дитя.
Татьяна была не замужем, и долго никто не обращал на нее внимания - до
того она походила на отца, вся в его бульдожью породу. Но вот наконец
съездила в туристическую по Венгрии и Чехословакии и вернулась оттуда
беременной.
"Он у меня женится, мерзавец! - грохотал Филемон. - А не то в поро-
шок сотру! Полетит из органов, сукин сын! Куда Макар телят... Ишь рас-
поясылись!"
Но время шло, Татьяна так и жила нерасписанной, таскала свой острый
живот на предзащиту, стучала ночами на машинке, пропадала в библиоте-
ке, а за месяц до родов получила-таки кандидатскую степень и место
старшего преподавателя в Политехническом институте. Это, наверное,
заставило призадуматься работника органов с небольшой ранней лысиной и
аккуратным лицом, который хоть и не женился, но не избегал ее, иногда
ронял сквозь каменные губы нерешительные предположения о трехкомнатном
совместном кооперативе и на второй день после рождения ребенка принес
в роддом кулечек подтаявшей маслянистой клубники.
Девочку назвали Аленушкой, и чем старше она становилась, тем меньше
подходило ей это сказочное длинное имя. Обезумевшая от материнских
инстинктов Татьяна раскормила бедную Аленушку до подопытных размеров.
В три года она выглядела на шестилетнюю, и вещи ей приходилось поку-
пать в той секции "Детского мира", где было написано "Одежда для млад-
ших школьников". С песнями, причитаниями, игрушками, книжками, коло-
тушка
