Мясников Виктор - Черный Паук
Виктор Мясников
ЧЕРНЫЙ ПАУК
В августе темнеет довольно рано, это вам не июнь. На длинном железном
прилавке уличного рынка загораются разнокалиберные батареечные фонари,
лампочки на пеpекpученных электpошнурах, спущенных из окон, и просто свечи
в стеклянных банках. Ночные бабушки наперебой предлагают прохожим свои
немудрящие товары. Продуктовые магазины закрываются, наступает их час.
В ночную смену старух пасет рэкетирская бригада Белого. У него четверо
бойцов: Ливер, Хром, Фюрер и Фредик. Сейчас они рассредоточились вдоль
прилавка, каждый у своего сектора, считают старух, смотрят, что за товар,
какие новые торговки появились, и сразу разводят разругавшихся из-за места.
Рынок тесноват, а муниципалитет и в ус не дует, не пристраивает
дополнительные торговые места. А между тем тоpговок прибавляется, начинают
уже тарные ящики ставить, кому нормального места за прилавком не хватило.
Сегодня предстоял трудный вечер. Чума распорядился повысить налог
сразу втрое - с полтинника до ста пятидесяти. Тетки, понятно, хайлать
начнут, придется резко успокаивать. А то ещё менты на крик припрутся, могут
возникнуть проблемы. Временные, конечно, но все равно неприятности и
убытки. Попозже и сам Чума должен подъехать, понаблюдать, как дело
движется.
Торговля пока ещё хило идет, часов с одиннадцати начнется, когда народ
спохватится, что закусывать нечем. Выпивки-то сейчас на каждом углу - в
любом киоске хоть по ноздри залейся, не восемьдесят пятый год,
"гоpбачевская засуха" давно закончилась, а колбасу или, скажем, булку хлеба
в это вpемя только у бабушек и купишь. Цена, понятно, против дневной раза в
полтора-два круче будет, но тут уж вольному воля.
Белый стоит с краю, вне конуса света уличного фонаря, словно
посторонний. Он никогда не подходит к прилавкам, может даже уехать на всю
ночь, лишь бы бригада следила за порядком. В десятке метров у стены дома
припаркована его красная "восьмерка". Чуть слышно фырча движком, прямо
через газон к ней подрулила "девятка" цвета "мокрый асфальт" с
тонированными стеклами, встала и словно растворилась в сумерках. Чума
прикатил, пора начинать. Белый сделал отмашку, и его бойцы пошли вдоль
своих секторов прилавка, объявляя теткам и бабкам, что с сегодняшнего
вечера с них катит по тридцатнику, сейчас кассир придет, готовьте капусту.
Тут же поднялся невообразимый гвалт, как и ожидалось. Белый вразвалку
подошел к "девятке", пожал вялую руку, высунутую в боковое окно, пригнулся,
опершись рукой на крышу, ожидая указаний. Чума не торопился, курил в темном
салоне длинную сигарету, слушая доносившийся даже сюда шум. Рядом с ним за
рулем сидел Джон, сзади ещё кто-то, похоже, Пятак и Мэйсон.
- Чего ждем? - подал наконец голос Чума. - Я тебя на киоски собирался
ставить, а ты старушню вшивую не пригнешь.
- А как вперед босса командовать? - Белый выложил заранее припасенную
льстивую фразу. - Сейчас я их напрягу, хрычовок.
Он быстро направился на свой командный пункт у края газона. Своим
бойцам Белый заранее втолковал план действий и сейчас только подал условный
сигнал: несколько раз энергично ударил кулаком в воздух перед собой. Тут же
бойцы бросились к прилавкам, сшибая на землю пpодукты, отталкивая женщин и
изрыгая матерные угрозы. Через пару минут порядок был восстановлен.
Какие-то старушки, плача на ходу, тихонько заковыляли прочь. Женщины
помоложе уходили торопливо, оглядываясь и негромко обзывая сволочами свору
подонков. Но половина торговок осталась, им было не с руки уносить дом
