Найман Анатолий - Жизнь И Смерть Поэта Шварца
Анатолий Найман
Жизнь и смерть поэта Шварца
Пьеса
Действующие лица:
Валерий Шварц - старый.
Таисья - его жена, около 45 лет.
Черная маска - появляется в самом конце на 20 секунд.
В комнате есть большое зеркало, окаймленное фотографиями главного героя с
"кем-то", так что когда он в нем отражается, а отражается он регулярно, это
выглядит, как фрагмент иконостаса. Впрочем, и по стенам много фотографий,
выглядящих фотографиями знаменитостей. Диван, кресла. Есть телевизор -
развернутый от зрительного зала: когда Шварц или Таисья его смотрят, зритель
наблюдает только их реакции. Магнитофон-радио. Как минимум два телефона -
чтобы как можно короче было к ним добираться. Большой письменный стол, целая
стена книжных полок. Какая-нибудь экзотика (она же при иной точке зрения -
китч) типа ствола американской базуки, усохших до размеров кокосового ореха
двух человеческих черепов, забальзамированной акульей головы, японских вееров,
распластанной по стене сухой ветви дерева, огромной связки ключей, огромной
линзы прожектора с маяка, нескольких дипломов в рамках. На диване, с книжкой в
руке, дремлет Валерий Шварц, седой и, если позволительно так сказать,
обдуманно патлатый. В противоположной стороне комнаты на гладильной доске
расплющивает утюгом рубашки Таисья - огромная, с выпирающими из-под одежды
грудями, ягодицами, животом, слоями жира на боках, с наросшей, словно бы
второй спиной, толстыми ляжками.
Таисья. Шварц, ты розовые принял?
Шварц (сквозь дрему). Принял, принял.
Таисья. Две?
Шварц. Две, две. И еще две-две и еще две-две за вчера и за сегодня.
Таисья. Не надоело?
Шварц. Надоело, надоело.
Таисья. А зеленую?
Шварц. Три-три.
Таисья. Не надоело?
Шварц. Зеленую попеременно с красной. День зеленую, день красную.
Таисья. Не надоело придуриваться?
Шварц. А голубую?
Таисья. Голубую от потери памяти, зеленую для успокоения, красную для
активизации, розовые от депрессии.
Шварц. Белую?
Таисья. Белая - антипсихотическая. От маниакальных явлений.
Шварц. Маниакальных явлений, увы, нет.
Таисья. Мания величия.
Шварц. Мании нет, только величие.
Таисья. И мании преследования.
Шварц. Зеленая от беспамятства, красная для вдохновения, розовая для
восстания из мертвых. (Окончательно просыпается.) А противозачаточные? Почему
я не принимаю противозачаточных?
Таисья. Куда интереснее, почему я их не принимаю.
Шварц (садится; его речь сопровождается специфической жестикуляцией и
гримасами, не всегда соответствующими содержанию, зато придающими неожиданную
выразительность.) Потому что Римский Папа запрещает. Специальной буллой.
"Кондоминиум контрацепто рис". Городу и вселенной. А мне Папа сказал: можете.
Вы лично - можете. Ты лично - можешь! И я ему: и ты, в обход буллы.
Таисья. А правда, почему ты не знаком с Папой?
Шварц. Я?! Мы с Папой объездили все кабаки по Аппиевой дороге! Он меня
возил по кабакам, а я ему открыл двери во все лупанарии. Переодел его в
женское платье, как Ленин Керенского, и - Папа, прэго. Точнее, сам переоделся:
его с пятого на десятое узнавали, а меня - каждая латинская собака. Настоящая
Папина фамилия - Ворошилов. А моя мать гуляла с красным комиссаром, с Климент
Ефремычем. Ко мне Его Святейшество Понтификус только так и обращался: сынок.
Таисья. Багрова Папа принимал, а тебя нет.
Шварц. Багров звонил в Ватикан, в Римскую курию, клялся, что он католик.
Для меня такая ложь, такое кощунство, такое "аще в анафему впадоша",
неприемлемо. Я честный панмонголист. Мне из курии позвонили: а в
