Немировская Майя - Свет Любви
Майя Немировская
Свет любви
Ему было всего двадцать, когда окружающий мир навсегда закрылся для
него темной, непроницаемой завесой...
... В то далекое и страшное утро, едва очнувшись от беспамятства, Науму
показалось, что за окном глубокая ночь. Он стал шарить вокруг себя, пытался
приподняться, но резкая пульсирующая боль в голове отбросила его назад.
- Смотрите, очнулся - услышал рядом чей-то голос, громко звавший
медсестру.
Шершавая холодная ладонь на секунду коснулась шеи.
- Лежи, лежи, не двигайся. Сейчас укол сделаю, будешь спать.
Немного затуманилось сознание. Он провалился в тяжелый кошмарный сон.
Затем пробуждение и снова темень вокруг. Из памяти стали медленно выплывать
короткие отрывчатые картины... Он бежит под оглушающим обстрелом, взрывами
гранат И вдруг эта ослепительно- жаркая вспышка огня и света, мгновенно
опалившая его лицо и отбросившая в какую-то глубокую черную бездну. И дальше
он ничего помнил...
Он попытался подняться. И снова его отбросило назад. Он стал медленно
ощупывать себя. Поднял руку к лицу, коснулся плотной, как гипс повязки и
вдруг страшная мысль обожгла его. Он был ранен тогда в глаза... Глухой стон
вырвался из груди. Он стал метаться по кровати, пытаясь освободитться от
бинтов. Поднимался и снова падал на подушку в глухой, бессильной ярости.
Прибежала медсестра, снова укол и снова тяжелый наркотический сон.
Наверно, наступило утро. Меряли температуру, давали лекарство. Потом
его переложили на каталку, повезли по коридору в перевязочную. Медсестра
осторожно снимала длинную, слипшуюся от крови повязку. Когда последний виток
бинта был отодран, Наум почувствовал приток свежего воздуха на лице. Болела
вся верхняя часть головы. А вокруг была все та же прежняя чернота. Он с
трудом поднял руку, пытаясь дотронуться до глаз, но остановился на полпути,
не решаясь.
- Держись, солдат! - услышал он прокуренный хрипловатый голос
склонившегося над ним хирурга. - Это война. Ты остался живой. Ты нужен своей
матери. Держись, сынок!...
Позже в палате, после очередного пробуждения то ли от сна, то ли от
беспамятства, с ним опять повторился приступ безысходной истерии. И снова
после одурманивающего лекарства, отступала куда-то боль и наплывало тупое
безразличие.
В такие минуты, словно сквозь туман, слышались чьи-то голоса, стоны,
ругань. Кто-то совсем рядом, видимо сосед по койке, рассказывал о себе. Как
учительствовал в сельской школе, как перед самой войной женился. И гложут
теперь сомнения, примет ли молодая жена его, инвалида незрячего Но, все
равно, нужно как-то приспосабливаться, ничего ведь не изменишь. Будет учить
азбуку слепых. Может, еще и в школе поработает.
Этот тихий, монотонный голос соседа, каким - то удивительным образом
расслаблял, заглушал чувство отчаяния и безысходности. И мысли о нелепости
такого своего существования ненадолго отступали...
Через две недели санитарный поезд увозил его в далекий Баку, в тыловой
госпиталь Вместе с другими раненными ехал и Захар, сосед по койке, и дальняя
трудная дорога еще больше сблизила их двоих, ставших товарищами по общей
беде.
... Крупная глазная клиника, наскоро переоборудованная в военный госпиталь,
приняла и разместила вновь прибывших. Несмотря на все трудностии
эвакуационной жизни, здесь царили строгий распорядок и дисциплина.. Не было
недостатка в необходимых медикаментах, перевязочном материале. И персонал
был доброжелателен и участлив к этим обездоленным людям, потерявшим зрение в
один миг.
... Вечером, по
