Никитин Юрий - Завтра Будет Новый День
Юрий НИКИТИН
ЗАВТРА БУДЕТ НОВЫЙ ДЕНЬ...
Они прыгнули в вагон на последней секунде. Сразу же зашипело,
пневматические створки дверей с глухим стуком упруго ударились друг о
друга, толпа в тамбуре качнулась, и электричка пошла, резво набирая
скорость.
Тержовский сразу же стал проталкиваться в салон, и Алексеев, что так
бы и остался покорно глотать дым из чужих ноздрей, послушно двинулся за
энергичным другом.
- Сколько лет НТР? - продолжал Тержовский во весь голос спор,
прерванный бегом по перрону, и совершенно не обращая внимания на
окружающих. - Мы этот растехнический путь выбрали ну буквально только что!
Если верить БСЭ, а тут врать вроде ей резону нет, то НТР началась лишь с
середины нашего века! Нашего!.. Здесь свободно? Ничего, потеснимся.
Садись, Саша.
Он плюхнулся на скамейку, Алексеев стесненно примостился на краешке -
места почти не осталось. Напротив сидела, наклонившись вперед, очень
древняя старуха, худая, иссохшая, с запавшими щеками и глазами, которые
ввалились так глубоко, что Алексееву стало не по себе. Впрочем, глаза из
темной глубины блестели живым огнем.
- Наукой и техникой начали заниматься раньше, - заметил Алексеев
осторожно.
Он чувствовал большое неудобство. Все-таки захватили чужие места,
желудок уже сжимается в предчувствии неприятностей.
- Верно, но не намного раньше, - отпарировал Тержовский бодро, - зато
все предыдущие тысячелетия, а их уйма, во всю мощь разрабатывали магию,
колдовство, алхимию... Что еще? Да, астрологию!
Алексеев отвел взгляд от лица старухи, сказал неохотно, тяготясь
необходимостью поддерживать разговор на эту тему в переполненной
электричке, где каждый смотрит и слушает:
- А что толку? Пустой номер.
- Не пустой номер, - возразил Тержовский. - А тупик.
- Какая разница?
- Огромная. Результаты могут быть. Даже весомые результаты! А
повести... скажем, не туда. В тупик.
Он рассуждал со вкусом, по-барски развалившись на захваченном
сидении, потеснив смирного мужичка, что прикорнул у окна, обхватив
широкими как весла ладонями туго набитую сумку.
Алексеев морщился. Опять показная фронда к официальной науке,
рассуждения о телепатии, ясновидении, априорных знаниях и прочей чепухе
для людей образованных, но недостаточно умных!
- Давай лучше про твою дачу, - сказал он нервно. - Вдали от города,
лес, река, лягушки... Вечное, неизменное, устойчивое. Это не город, где
каждый день новые люди, новые проблемы... Ненавижу!
- Боишься, - сказал Тержовский и хохотнул.
- Ненавижу и боюсь, - признался Алексеев неожиданно. - Сумасшедшая,
ежесекундно сменяющаяся жизнь! Надо остановиться, перевести дух, но только
бег, бег, сумасшедший бег по сумасшедшей жизни. А что впереди?
Тержовский возразил лениво:
- Потому и живем. Остальные цивилизации и народы, что возжелали
остановиться и отдохнуть, с лица истории сгинули.
Алексеев видел, что старуха к разговору прислушивается. По виду ей
лет семьдесят. Правда, любые долгожители, сколько бы не прожили - сто или
сто пятьдесят выглядят на эти магические семьдесят...
Старуха перевела взгляд с Тержовского на Алексеева и обратно, вдруг
сказал бледным голосом:
- Простите меня, старую, что мешаюсь, но вы не главврач той больницы,
что на Журавлевке?
- А зачем это вам, - буркнул Тержовский. Он повернулся к Алексееву. -
Потому и развеялись как дым все пути-тропки, когда наша НТР браво
рванулась вперед как паровоз, железной грудью отметая сомнения в
правильности своего пути...
Старуха взмолилась, наклонилась вперед:
- Батюшка
