Нилин Павел - Осень В Жухарях
Павел Нилин
Осень в Жухарях
1
Ах, как сладко, как томительно сладко пахнут травы на Жухарях!
Нонна Павловна вышла из поезда и, как в море, погрузилась в
предрассветный туман, полный запахов и прохлады.
Поезд лязгнул, загремел и тяжело покатился дальше в темноту, тускло
посвечивая окнами и мигая красным огоньком последнего вагона.
В этом последнем вагоне спит сейчас на верхней полке капитан Дудичев. А
может, он и не Дудичев вовсе. И не холостой. Все мужчины любят
прихвастнуть в поезде.
Впрочем, какое дело Нонне Павловне до этого случайного попутчика! Мало
ли их. Правда, этот какой-то особенный. Он вчера принес из буфета бутылку
портвейна, коробку шоколадных конфет, читал стихи, может быть даже
собственные, играл глазами и два раза, чокаясь с Нонной Павловной, сказал:
"За ваши творческие успехи!"
Он, наверно, принял ее за киноактрису. И немудрено. Прическа у нее
самая модная. Капитан что-то такое говорил о ее волосах. Ну да, и в стихах
было что-то такое про волосы: "Волос твоих стеклянный дым и глаз осенняя
усталость". Конечно, это он сам сочинил. Наверно, тут же и сочинил.
Занятный малый! И все оглядывал ее. Даже сказал, что ему всего больше
нравятся полные блондинки. И опять в стихах это подтвердил, "назвав ее
интересной блондинкой.
Нонна Павловна представила себе, как он через час проснется в вагоне,
поглядит с верхней полки сонными глазами, а ее нет. Он подумает, что она
ушла умываться, подождет минутку-другую, а она все не идет и не идет. И не
придет никогда. Он, может быть, сочинит стихи и по этому случаю, стихи о
том, как ушла интересная блондинка. Ну да, интересная, все еще
интересная...
Или, может быть, он тут же забудет про нее. Наверно, забудет.
Встретятся новые пассажирки. Да и Нонна Павловна не станет горевать о нем.
С чего ей горевать? Кто он ей такой? Просто попутчик, и все. Он едет
дальше, а она вот уже приехала. В родное место приехала, где живут ее
родные и ждут ее. Конечно, ждут. И должны встретить. Обещали. А как же
иначе! Неужели она, как двадцать с лишним лет назад, пойдет пешком с этой
станции в родное село?
Раньше это было просто - скинула бы башмаки, подоткнула юбку и пошла.
Дорога знакомая, километров пятнадцать отсюда. А сейчас, пожалуй, смешно:
снять лакированные туфли-лодочки, стянуть капроновые чулки с черной пяткой
и шагать по грязи босиком, при этой прическе, как у Любови Орловой, и в
этом цветастом легком платье из креп-жоржета! Деревенские мальчишки, чего
доброго, засмеют.
Хотя зачем идти босиком? Можно достать из чемодана босоножки, да и
вместо платья можно надеть сарафанчик. Досадно - не взяла старый
сарафанчик. Этот все-таки фасонистый: в птицах, - по деревенской дороге в
нем идти неудобно, да и босоножек жалко, их моментально испортишь в этакой
грязи. Грязь тут, наверно, прежняя, непролазная...
Нонна Павловна одиноко стояла посреди перрона, не решаясь поставить
кожаный чемодан на влажные доски. А чемодан тяжелый, в нем гостинцы,
подарки. Неужели никто не встретит ее? Может, и телеграмму еще не
получили? Пока здешний почтальон дойдет с ее телеграммой со станции до
колхоза... Глушь, дикость! Никто, кроме Нонны Павловны, и не вышел из
скорого поезда в этих Жухарях. Никому и дела нет до Жухарей.
Нонна Павловна опять подумала о капитане, который спит сейчас в поезде
и, может, видит ее во сне. И ей показалось на мгновение, что все родное в
ее жизни связано не с этой вот глухой, мало кому известной станцией, а с
поездом, укатившим во тьму и насмешливо м
