Носенков Василий Романович - Не Совсем Пропащий
Василий Романович Носенков
НЕ СОВСЕМ ПРОПАЩИЙ
1
Сначала он ничего не видел, только чувствовал чье-то присутствие здесь,
в этом темном подвале, где ему частенько приходилось в компании рыночных
деляг тянуть из горлышка наспех раскупоренной бутылки... Предчувствие не
обманывало. В дальнем углу кто-то засопел и начал топтаться, словно
готовясь к прыжку.
- Ну как, созрел?! - послышалось из темноты. - Да перестань трястись,
как умирающий лебедь! Изволь побыстрее поднять рубашку. Сделаем тебе
отметину на память, понял? Чтобы не забывал своевременно должки
возвращать...
В таком переплете ТрубиКову бывать не приходилось.
В трезвом рассудке он, пожалуй, нашел бы выход из создавшегося
положения. Первое - это бежать. На то человеку и ноги даны. Он отлично
знал расположение подвала и мог ориентироваться в нем по памяти.
Он попытался переступить с ноги на ногу, готовясь к бегству, и к ужасу
своему обнаружил, что ноги не сгибаются, стоят, как столбы, приклеенные к
цементному полу. Во рту пересохло, не хватало воздуха.
- Лю-у-уди! Помогите! - пытался закричать он.
Из темного утла медленно выходили трое...
От страха помутилось сознание. Луч надежды блеснул, когда в одном из
нападающих он узнал рыжего Тимоху по кличке Пенек.
- Ты, что ли, Пенек? Так и заикой можно сделать человека. Да еще с
этим, перочинным, в руке. Убери ты его. - Трубиков сделал попытку
отстранить руку с ножом.
- Закрой поддувало! - грубо цыкнул Пенек, совсем не собираясь убирать
нож. - За нами ничего не пропадает. Вот меточку тебе на память оставлю,
чтобы помнил, как брать взаймы и не отдавать, - подтвердил он угрозу,
неумолимо надвигаясь.
- Какая метотаа? Какие деньги? - бормотал Трубиков.
- А сорок два рэ - я тебе что, за красивые глазки подарил? - напомнил
Тимоха и кивнул своим компаньонам: давайте, мол его, голубчика, сюда.
Двое других, незнакомых Трубикову, исполнили приказание: неторопливо
подошли, взяли его под руки, легко приподняли и понесли к стене. Потом
также молча, по-деловому расстегнули плащ, подняли сорочку и майку.
Пенек щурился, медленно целясь, финкой в его обнаженный живот. Вот он
отвел для удара руку. Синей змейкой сверкнуло острое лезвие, коснулось
кожи.
Трубиков рванулся, сделал один шаг, другой, но ноги не слушались его:
хотел идти, силился даже бежать и не мог. Превозмогая боль, ухватился
рукой за липкую стену подвала и стал медленно оседать.
"Все. Неужели конец?" - подумал он и закричал:
- Убили! Зарезали! А-а-а!
За последние дни с ним часто случалось подобное.
Выручала жена, если это было дома. Последовал чувствительный толчок в
спину, и сверху раздался знакомый голос Нинки:
- Кого убили, чудо морское? Прекрати орать! Вот ведь до чего дошло...
- Нинуха, ты? - спросил он, жмурясь и тряся головой, наивно рассчитывая
вытряхнуть остатки похмелья. - Ну и сон! Привидится же такое...
Жена продолжала стоять, скрестив на груди руки, свысока оглядывая
тщедушное тело своего горе-супруга.
- Допился, паразит, - брезгливо кривя губы, бросила она. - Случается,
такие под заборами дохнут. А этот жилист, не хочет.
Нинка зачем-то пнула ногой стул, на котором в беспорядке лежала одежда
муяса. Стул с шумом упал. Штаны, рубаха и кепка оказались на полу, под
руками Трубикова.
Сегодня Трубиков в гояосе жены почувствовал не злость, а усталость. На
какой-то миг в нем проснулась жалость к этой женщине, матери его сына. Но
тут же все и погасло. Он ухмыльнулся и повеселел. Главное, кончился
кошмарный сон. Поднявшись с тюфяка,
