Олди Генри Лайон - Дайте Им Умереть
Генри Лайон Олди
Дайте Им Умереть
Холодный апрель, горячие сны, И каждый на треть - патрон. Иди и смотри, как
ядерный принц Несет свою плеть на трон.
А. Башлачев
ПРОЛОГ
Липкие струйки пота с омерзительной неспешностью ползли по спине, образуя
темное пятно в области крестца, как раз над тонким кожаным ремешком; и когда
рычание короткой автоматной очереди вспороло полдень над автострадой Дурбан -
Кабир...
Пальцы Карена сами собой нащупали холодное тело "гюрзы-38" в наплечной
кобуре, и первым сознательным ощущением было удивление: металл почему-то совсем
не нагрелся от солнца и тепла человеческого тела. Прикосновение к оружию
успокаивало, как всегда, одновременно вызывая странную гадливость - словно под
руку ни с того ни с сего попался хитиновый панцирь жука-кусаря, готового
вцепиться жвалами в ладонь или рвануться прочь.
"Нервы, - подумалось Карену. - Тут портовые тросы нужны, а не нервы..." Он
врал сам себе. Он знал, что дело не в нервах. Вернее, не только в нервах.
Из-за соседней машины неуклюже высунулся толстяк Фаршедвард Али-бей,
хайль-баши дурбанской полиции, раздул волосатые ноздри, простудно засопел и
через мгновение уполз обратно. Безобидность этой горы жира, казалось, едва
справляющейся с простейшими приказами желеподобного мозга, была одной из
козырных карт лихого хайль-баши: в свое время, когда пыхтящий Фаршедвард
вразвалочку объявлялся на борцовском ковре, где сходились бррцы-нарачи в схватке
гигантов, соперник помимо воли расслаблялся и усмешливо косился на ассистентов.
Зря, конечно... Да и сейчас, видя вползающую в спортивный зал тушу, все местные
мушерифы знали:
в участке объявился новенький и сейчас этот новенький будет втихомолку
посмеиваться... некоторое время. Потом перестанет. А господин Али-бей попыхтит
еще немного, невинно глядя на раскинувшееся перед ним тело, и уйдет в кабинет.
Карен был новеньким в Дурбане. И при этом достаточно стареньким, чтобы
знать все, что следует, о Фаршедварде Али-бее по прозвищу Тот-еще-Фарш.
Убрав руку с пистолета, он оглянулся: ровное полукольцо машин за спиной,
пятнистые каски, затянутые маскировочной сетью, блики на оптических прицелах и
десятка полтора черных зрачков, готовых в любую секунду заплевать смертью
пол-автострады. Гургасары-спецназовцы, "волчьи дети", элита внутренних войск.
*Хайль-баши - командир хайля, т. е- тысячи; полковник. *Мушериф - сотрудник
полиции.
Совершенно никчемушная сейчас, когда речь идет не о смерти, а о жизни, о
сорока двух заложниках в рейсовом автобусе, сорока двух обывателях, задыхающихся
от страха и от приближения той минуты,
когда их продолжат расстреливать для весомости аргумента.
Всего минуту назад заложников было сорок три. Карен прикусил губу -
привычка, оставшаяся с детства, - и еще раз оглядел захваченный автобус. Дверь
рядом с водителем неспешно открылась, сложившись гармошкой, и наружу грубо
вытолкнули подростка лет пятнадцати, прыщавого дылду в цветастой маечке и модных
шароварах с резинками на щиколотках. Серьга в левом ухе подростка раскачивалась,
ловя солнечные зайчики. Следом выбрался плечистый коротыш и лениво опустился на
ступеньку, положив автомат поперек колен. На рябом лице коротыша отражались
скука и равнодушие. Ко всему, даже к собственной судьбе. Исполнитель. Наверняка
бывший наемник, убийца-профессионал, давно переставший испытывать что-либо,
нажимая спусковой крючок; он и умрет так же скучно, не моргнув глазом, не торопя
и не отдаляя приход небытия. Конечно, если тебя после пр
