Библиотека в кармане -русские авторы

         

Олди Генри Лайон - Джинн По Имени Совесть


Генри Лайон Олди
ПЕСНИ ПЕТЕРА СЬЛЯДЕКА
ДЖИНН ПО ИМЕНИ СОВЕСТЬ
...и скажу тебе, сын мой, что когда приходит к нам
Разлучительница Собраний и Разрушительница Наслаждений - то хвала
Аллаху, милостивому и милосердному, если эта гостья приходит
в положенный срок и зовут ее всего лишь Смерть. Потому что разные
гости бродят под горбатым небосводом, званые и незваные, ища
подходящий дом, куда можно зайти на минутку и остаться навсегда,
неся хозяину в лучшем случае - удивление...
Из наставлений Ахмада Джаммаля своему сыну.
Судьба ни при чем,
И беда ни при чем,
И тот ни при чем,
кто за левым плечом...
Ниру Бобовай
- Сядь!
Петер Сьлядек послушно сел на камень, прижимая к груди лютню. Инструмент
напоминал сейчас больного ребенка, которого нерадивый отец потащил в холод
и слякоть. Поверх обычной тряпицы лютня была завернута в кусок вонючей,
промасленной кожи, и еще прикрыта овчиной кожуха. Спасибо юнакам,
расщедрились. Иначе отсыреет, погибнет, а где тут, в теснинах Ястребаца,
новую сыщешь?..
Легкий жар кружил голову. По хребту взапуски бегали скрипучие мурашки.
Глаза слезились, окружающие бродягу скалы казались великанскими кусками
сыра с плесенью. Петер поминутно чихал, пряча нос в кудлатый воротник. Не
дай Бог, услышит грозный Вук Мрнявчевич, а того пуще ирод Радоня, правая
рука вожака, -чихалку отрежут! Хотелось лечь, зажмуриться и сдохнуть без
покаяния. Не иначе сатана, колченогий насмешник, подсказал сплавляться
вместе с плотогонами вниз по Драве, в самое сердце Черной Валахии.
Вечерами старый сплавщик Гргур учил Петера бренчать на ляхуте-пятиструнке,
распевая местные сказки. Среди них встречались забавные, встречались
гордые; смешные тоже встречались, но дело, как правило, завершалось
однообразно:
- Саблею взмахнул болящий Дойчин,
Голову отсек он побратиму,
Голову его на саблю вскинул,
Из глазниц его глаза он вынул,
Кинул голову на мостовую...
"Зачем глаза-то? - допытывался Петер у старого сплавщика. - Зачем?!"
Гргур удивленно супил космы бровей: "Как зачем? Любимой подаришь, любимая
расцелует, к сердцу прижмет!" Петер тогда думал, что старик шутит.
Наверное, потому, увлекшись игрой на ляхуте и валашскими мелодиями,
двинулся дальше, - через Брду, на юго-восток. Поначалу все шло хорошо:
местные крестьяне с интересом внимали пришельцу, кормили досыта, с охотой
пускали переночевать. Знакомили с бородачами-сказителями, и Петер слушал
взахлеб, машинально пропуская мимо ушей знакомое: "Кинул голову на
мостовую..."
Пока не углубился в горы.
Здесь народ пошел менее приветливый. А на Шар-планине, заблудившись в
отрогах, Петер наткнулся на юнаков Вука Мрнявчевича. На шайку, одним
словом, хотя юнаки за шайку били, а свою ораву вызывающе именовали четой.
Плохо понимая, в чем состоит вызов, и чем здешняя чета отличается от
обычной шайки, Петер сперва не испугался. Грабителям с бродяги взять
нечего, а убивать беспомощного путника за просто так - ни себе чести, ни
вожаку славы. Вот тут певец угадал и ошибся одновременно. Убивать его
действительно никто не стал. Даже накормили, обогрели. Заставили петь до
рассвета. А потом юнакам захотелось славы.
И Петера Сьлядека оставили в чете.
Будешь юнаком, сказали. Будешь в золоте купаться, сказали. Вот кожух, вот
сапоги. Каши просят, но ладно. Мы тоже просим, да не всегда дают. Вот
кусок прогорклого сала - ешь. Бежать вздумаешь, сказали, голову на саблю
вскинем, из глазниц глаза вытащим. "Кинем голову на мостовую," - обреченно
кивнул Петер. Во-во, сказали





Содержание раздела