Библиотека в кармане -русские авторы

         

Ольшевский Рудольф - Фамилия Не Соответствует


Рудольф Ольшевский
ФАМИЛИЯ НЕ СООТВЕТСТВУЕТ
Утро пахло морем, хотя оно находилось за длинной улицей Розы
Люксембург, большим парком Шевченко и бесконечным спуском от памятника
неизвестному матросу Рабиновичу, анекдот о котором с такой длинной бородой,
что она тянется до самого пляжа Ланжерон.
Судьбы еще не было ни у меня, ни моих друзей. В жизнь Женьки Ермолаева
еще не ворвалась Кларка стремительным рондат-фляк-сальто с поворотом на сто
восемьдесят градусов. Не ворвалась, не скрутила и остановилась перед
пропастью, зажмурив глаза. Это произойдет года через два, и я не успею
крикнуть ей:
-- Не открывай глаза, Кларка! Не открывай, потому что начнется судьба.
Скучная работа в цирке с риском для жизни каждый день. Со ста граммами для
смелости перед полетами под куполом. А потом тебя укусит обезьяна
дрессировщика Куксы, и шрам со временем посинеет на твоей щеке. А Женька
уедет в Сибирь на лесоповал. Послушай, Кларка, скрути в обратную сторону
сальто и фляк на узкой дорожке времени. Давайте все попятимся и вернемся в
те годы, когда судьба еще не началась. И я лежу в кровати, а утро пахнет
морем.
И заезжает в комнату Женька Ермолаев, притормозив велосипед у моей
кровати. И мама, глядя поверх очков, говорит ему:
-- Женя, ты, таки да, больной на всю голову. Это был первый велосипед
нашего переулка. Женькина мама привезла его из Грузии от дяди Гено. Он
сигналил по-грузински, где много "Х" и "К". Сначала все шло неплохо. Женька
бежал рядом и держал седло, а я давил на педали. Руль на булыжной мостовой
вырывался из рук, и переднее колесо все время хотело уехать самостоятельно в
другую сторону. Однако я его возвращал на место.
И вдруг Ермолаев пропал. Я это вначале почувствовал, а потом, скосив
один глаз, увидел, что ноги его исчезли. Чтоб не свалиться, я стал сильнее
давить на педали, и велосипед меня понес, как дикая лошадь. Неожиданно
где-то наверху, у моего уха возник голос:
-- Для первого раза совсем неплохо. Берем разбег с Дерибасовской до
бойни. Меня охватил ужас, я понял -- Ермолаев стоит на багажнике. А голос
продолжал:
-- Будьте повнимательней, товарищ Уточкин. Это вам не съезжать по
Потемкинской лестнице.
Держась за мою голову, которую я для безопасности втянул в плечи,
Женька перекинул правую ногу через мое плечо. Затем он то же самое сделал с
левой ногой и уселся на мои плечи. А переезжали мы в это время улицу
Преображенскую, по которой, между прочим, ходят трамваи. К счастью, трамваев
в Одессе не дождешься. Частные машины в то время были только у китобойцев
флотилии "Слава". А те где-то в Гренландии "обеспечивали детей рыбьим
жиром".
По ту сторону трамвайной линии, на углу, мой знакомый Сюня, продавал
газировку. Очередь, как по команде, повернулась в нашу сторону. Сам Сюня
застыл, не закрутив сироп, и тот, наполнив стакан, лился через край.
-- Сюня, закрой рот и сироп!-- Успел крикнуть Женька.
А мы уже подъезжали к Александровскому садику, который назывался
сквером Сталина. Скверное все-таки слово сквер. Здесь обычно безразмерная
дворничиха Маня продавала семечки. Она и сейчас издали, приветствовала нас
двухпудовой рукой:
-- Бачь, шо вытворяет наш Дамский пистолет! Ты кудой? -- успела нам
вслед выкрикнуть она.
-- Шо по виду не бачите кудой. -- Ответил Ермолай. -- На море и
обратно.
Держась за мою голову, он поставил пятку на плечо.
-- Оркестр -- туш! Смертельный номер -- старый осел молодого везет!
Обладая кошачьей ловкостью, он каким-то образом поднял вторую ногу, и
носок ее уп





Содержание раздела