Библиотека в кармане -русские авторы

         

Павленко Петр Андреевич - Слава


Петр Андреевич ПАВЛЕНКО
СЛАВА
Рассказ
Когда Тимофеева ранило и он узнал, что не нынче-завтра его отправят в
госпиталь, он до того растерялся, что спросил, недоумевая:
- Это за что же, товарищ доктор? Ведь, кажется, все сделал. Не хуже
других.
Уйти из своего полка, в котором он прожил много месяцев, да как
прожил - не то, что там ел и пил, а сражался, - казалось ему невозможным.
В эвакуации таилась какая-то явно враждебная, ничем не обоснованная
несправедливость.
Накануне отправки Тимофеева в тыл на перевязочный пункт зашел лектор
из политотдела соединения. Он побеседовал с бойцами относительно итогов
последнего боя, два или три раза упомянув, - правда, вскользь, -
Тимофеева, и, уходя, специально подошел к нему и пожелал скорого
возвращения в полк.
Тимофееву доклад лектора с самого начала как-то не особо понравился
своей скороговоркой, и он был оттого не в духе. Когда лектор, прощаясь,
пожал ему руку, Тимофеев отвел глаза в сторону и сказал с напускной
небрежностью:
- Нет, уж в нашем полку мне, видать, делать нечего. Ну, да
куда-нибудь определят, не обидят.
И, боясь, что торопливый лектор так и уйдет, не поняв его обиды,
стал, теряя мысль и мучительно повторяясь, быстро отводить свою душу.
- Воевал я на совесть, - сказал он. - Бывало, как что - то так
обязательно хвалят и командир, и комиссар, все в один голос: Тимофеев да
Тимофеев. Хвалить хвалили, а как беда с человеком - ноль внимания.
- Какой же ноль? - возмутился лектор. - Вас, Тимофеев, направляют в
такой госпиталь, где работают замечательные врачи.
- А чего со мной такого замечательного делать? - возмутился Тимофеев.
- Или я без ног, товарищ батальонный комиссар, что мне новые ноги
оттачивать? Я же не растерзанный какой, а нормальные два ранения в ногу и
бок. Замечательному со мной нечего делать... Наш фельдшер Златкевич
управился бы за неделю. Что, я его не знаю?
- Не понимаю, что вас обижает, - и лектор развел руками.
- Как что! - Тимофеев взглянул на него с искренним удивлением. - Как
что! Да ведь я, товарищ батальонный комиссар, навек отрываюсь от своего
полка. Один остаюсь. Десять месяцев, что воевал, спрячь, выходит, в
коробочку. Что пережил, того и вспомнить будет не с кем. Вылечусь. Хорошо.
Приду в другой полк, а там свое нажитое, свое, как говорится, хозяйство.
Двух слов одинаковых не найдем.
Тимофеев хотел говорить еще долго, но перед этим лектором, который
все куда-то торопился, у него не раскрывалась душа.
- Передайте, товарищ батальонный комиссар, что кланяется Тимофеев
своему родному полку и шлет всем низкий поклон, как командиру с
комиссаром, так одинаково и всем бойцам до последнего.
В пути Тимофеев был самым неразговорчивым и угрюмым раненым,
молоденькие сестры робели перед ним и ни разу не предложили ему почитать
вслух книжку или газету, и это еще более злило и обижало Тимофеева. Раны
его были тяжелы, но не опасны для жизни, и он знал, что ему скоро
возвращаться на фронт. Своя семья - жена и две дочки - была далеко, и не с
семьей своей предстояло ему переживать войну. А полковая семья та, где
впервые столкнулся он с опасностью и научился хладнокровно относиться к
ней, умно преодолевать ее, где из осторожного новичка он превратился в
опытного солдата, где он знал каждого, как самого себя, и сам был каждому
знаком, - полковая семья эта была теперь тоже далека. Собственно, ее уже
просто не было, она больше не принадлежала ему, навек ушла от него.
Тимофееву предстояло создавать себе новую семью, сызнова показыв





Содержание раздела