Пантелеев Алексей Иванович (Пантелеев Л) - Платочек
Леонид Пантелеев
ПЛАТОЧЕК
Недавно я познакомился в поезде с одним очень милым и хорошим человеком.
Ехал я из Красноярска в Москву, и вот ночью на какой-то маленькой, глухой
станции в купе, где до тех пор никого, кроме меня, не было, вваливается
огромный краснолицый дядя в широченной медвежьей дохе, в белых бурках и в
пыжиковой долгоухой шапке.
Я уже засыпал, когда он ввалился. Но тут, как он загромыхал на весь
вагон своими чемоданами и корзинами, я сразу очнулся, приоткрыл глаза и,
помню, даже испугался.
"Батюшки! - думаю. - Это что же еще за медведь такой на мою голову
свалился?!"
А великан этот не спеша разложил по полочкам свои пожитки и стал
раздеваться. Снял шапку, вижу: голова у него совсем белая, седая. Скинул
доху - под дохой военная гимнастерка без погон, и на ней - не в один и не в
два, а в целых четыре ряда орденские ленточки.
Я думаю:
"Ого! А медведь-то, оказывается, действительно бывалый!"
И уже смотрю на него с уважением. Глаз, правда, не открыл, а так -
сделал щелочки и наблюдаю осторожно.
А он сел в уголок у окошка, попыхтел, отдышался, потом расстегивает на
гимнастерке кармашек и, вижу, достает маленький-премаленький носовой
платочек. Обыкновенный платочек, какие молоденькие девушки в сумочках
носят. Я, помню, уже и тогда удивился. Думаю:
"Зачем же ему этакий платочек? Ведь такому дяде такого платочка небось
и на полноса не хватит?!"
Но он с этим платком ничею не стал делать, а только разгладил его на
коленке, скасал в трубочку и в другой карман переложил. Потом посидел,
подумал и стал стягивать бурки.
Мне это было неинтересно, и скоро я уже по настоящему, а не притворно
заснул.
Ну, а наутро мы с ним познакомились, разговорились: кто, да куда, да по
каким делам едем... Через полчаса я уже знал, что попутчик мой - бывший
танкист, полковник, всю войну воевал, восемь или девять раз ранен был, два
раза контужен, тонул, из горящего танка спасался...
Ехал полковник в тот раз из командировки в Казань, где он тогда работал
и где у него семейство находилось.
Домой он очень спешил, волновался, то и дело выходил в коридор и
справлялся у проводника, не опаздывает ли поезд и много ли еще остановок
до пересадки.
Я, помню, поинтересовался, велика ли у него семья.
- Да как вам сказать... Не очень, пожалуй, велика.
В общем, ты, да я, да мы с тобой.
- Это сколько же выходит?
- Четверо, кажется.
- Heт, - я говорю. - Насколько я понимаю, это не четверо, а всего двое.
- Ну что ж, - смеется. - Если угадали - ничего не поделаешь.
Действительно двое.
Сказал это и, вижу, расстегивает на гимнастерке кармашек, сует туда два
пальца и опять тянет на свет божий свой маленький, девичий платок.
Мне смешно стало, я не выдержал и говорю:
- Простите, полковник, что это у вас такой платочек- дамский?
Он даже как будто обиделся.
- Позвольте, - говорит. - Это почему же вы решили, что он дамский?
Я говорю:
- Маленький.
- Ах вот как? Маленький?
Сложил платочек, подержал его на своей богатырской ладошке и говорит:
- А вы знаете, между прочим, какой это платочек?
Я говорю:
- Нет, не знаю.
- В том-то и дело. А ведь платочек этот, если желаете знать, не простой.
- А какой же он? - я говорю. - Заколдованный, что ли?
- Ну, заколдованный не заколдованный, а вроде этого... В общем, если
желаете, могу рассказать.
Я пхюрю:
- Пожалуйста. Очень интересно.
- Насчет интересности поручиться не могу, а только лично для меня эта
история имеет значение преогромное Одним словом, если делать нечего -
слушайте.
