Пантелеев Алексей Иванович (Пантелеев Л) - Собственная Дача
Алексей Иванович Пантелеев
(Л.Пантелеев)
Собственная дача
Цикл "Дом у Египетского моста"
{1} - Так обозначены ссылки на примечания соответствующей страницы.
Когда я был маленький, я был ужасный монархист. Сейчас даже стыдно и
удивительно вспоминать об этом. Не знаю, откуда пришло ко мне это мое
мальчишеское преклонение перед царями, ведь ни мать моя, ни отец
монархистами не были. Дома у нас во всех комнатах висели иконы, теплились
лампады, но не помню, чтобы где-нибудь, хотя бы на кухне или в "темненькой",
в комнате прислуги, висел на стене портрет царя, царицы или
наследника-цесаревича.
Вот написал сейчас это забытое слово - наследник-цесаревич - и что-то
теплое, даже как будто слегка восторженное колыхнулось в глубине моего уже
очень немолодого сердца.
Думаю, что скорее всего мой ребяческий легитимизм перешел ко мне от
бабушки, и даже не от самой бабушки, а от ее мужа, отчима нашего отца.
Человек этот, которого мы называли "дедушка Аркадий", пережил трех
императоров - двух Александров и Николая - и ни об одном из них до конца
жизни не мог вспомнить без слез на глазах и без дрожи в голосе. Помню, как,
будучи уже совсем дряхлым стариком, он рассказывал мне о дне 1 марта 1881
года. В этот день дедушка Аркадий (тогда, конечно, никакой еще не дедушка, а
совсем молодой человек, почти мальчик, Аркаша Пурышев) зашел с приятелем
сняться на карточку в фотографию Буллы на Невском. Приятеля его звали Петя
Сойкин, впоследствии он стал знаменитым книгоиздателем. А тогда, весной 1881
года, оба они только что закончили счетоводные курсы Езерского и именно по
этому радостному случаю решили увековечить себя на фотографии. Не дыша и не
двигаясь, покрасовались они целую минуту перед черным ящиком фотографа -
Петя Сойкин сидя, Аркаша, сбоку от него, стоя - оба при галстуках, в
сертуках, в клетчатых панталонах. Сфотографировались и еще раз, поменявшись
местами. Потом заплатили деньги, получили квитанцию, надели пальто и,
веселые, спустились с четвертого этажа на Невский. И сразу поняли: что-то
случилось. По проспекту скакали казаки и конные полицейские; всюду - и на
торцах мостовой и на панели - кучились возбужденные толпы. Петя спросил у
господина в цилиндре, что произошло, и господин, сердито посмотрев, ответил,
что полчаса назад злодеи кинули бомбу в карету государя.
Когда дедушка Аркадий дошел в своем рассказе до этого места, губы у
него запрыгали, белая борода затряслась, и он навзрыд, как маленький,
зарыдал. А ведь прошло пятьдесят с лишним лет с того дня, когда народовольцы
убили на Екатерининском канале Александра Второго Освободителя...
Дедушка Аркадий родился в Устюжне, в небогатой, скорее, пожалуй, даже в
очень бедной семье. Мальчиком его привезли в Петербург, и с девяти лет он
работал на побегушках в чайных магазинах. Потом выбился в приказчики.
Работая по десять часов в день в магазине Попова у Владимирской церкви, он
стал по вечерам ходить на курсы Езерского. А когда кончил курсы, поехал в
недавно завоеванный Ташкент. Занимая скромную должность конторщика в большой
чайной фирме Иванова, он стал понемногу приторговывать и делать другие дела.
Стал богатеть. Потом, когда вернулся в Петербург, богатеть стал еще шибче -
строил дома, прокладывал канализацию, торговал асфальтом, панельной плитой,
дровами, барочным лесом и вообще не брезговал никаким делом, даже публичные
бани у него были в Щербаковом переулке. Женился Аркадий Константинович по
любви, не побоялся взять молодую вдову с тремя падчерица
