Пахомова Валентина - Вещий Сон Гаврилы Мамонтова
Валентина Пахомова
Вещий сон Гаврилы Мамонтова
Вот уже три дня по утрам перед окном Гаврилы Мамонтова маячил воздушный
летучий голландец. Чемодан с вещами был спрятан на балконе, но, как назло,
воздушное судно висело в двадцати метрах от дома.
Гаврилу это страшно бесило, он вбегал в комнату, падал ничком на диван
и выл. После жалобного непродолжительного воя он начинал мечтать о планете
изобилия и свободы Яго. Там он будет просто Гаврилой, и не все ли равно -
с какой фамилией.
Жену свою Гаврила любил любовью брата. Пятнадцатилетний стаж
супружеской жизни поохладил его пыл-жар. Он даже письмо написал в журнал
"Семья" о целесообразности выдачи жене и мужу официального документа, где
черным по белому будет написано, что супруги являются друг Другу не более,
чем троюродные брат и сестра. Жена его полностью поддерживала, и все-таки
сестринские чувства дали осечку на приглашение Гаврилы лететь вместе. И
вообще, с какой стати лететь? Она - ссылалась на неизвестность, скуку,
бесперспективность. К тому же вещий сон приснился Гавриле, а не ей. А ей
все больше снились плечистые мужчины, огненные, властные и кудрявые, чего
не скажешь о ее братце-муже. Гаврилу она не понимала. Для нее он был, как
огурец под пленкой. Внешне зеленый и пупырчатый, а вот что в зернышках? Да
нет, для нее это сложно.
Однажды в ее сознании всплыла зоологическая формула покойной тетушки
"Все чувства мужчин проходят через желудок". И начала она готовить по
старинной кулинарной книге, переводя фунты в граммы. Но у Гаврилы был
какой-то странный желудок, ему что форель в сметане, что минтай под
майонезом. После сытного обеда или ужина он становился тихим и задумчивым,
подолгу ковырял спичкой в зубах, потом садился за кухонный стол и начинал
рисовать дождевых червей. Жена подсаживалась к нему, подпирала рукой
подбородок и смотрела на него как на безнадежно больного.
- Зачем ты рисуешь, Гаврила? - спрашивала она.
- А зачем ты готовишь? - спрашивал он, продолжая раскрашивать червяка
коричневым фломастером. - Нарисовать червяка большое искусство, -
продолжал Гаврила, - я хочу запечатлеть взгляд его, да, да, не удивляйся,
мне очень важно знать, как он нас видит.
Жена пожимала плечами, целовала его в макушку и шла смотреть телевизор.
А вот двенадцатилетняя дочь понимала его с полуслова. Его взгляд, жест,
полуулыбка не были для нее кроссвордом. Гаврила боготворил Юльку и все ее
возрастные выпады старался понять и оправдать.
Как-то вечером он сказал ей, что, возможно, уедет в длительную
командировку.
- Куда? - последовал вопрос.
- На планету Яго, - просто ответил Гаврила. И сам удивился, с какой
легкостью произнес слова, которые должны перевернуть всю его жизнь.
Разговора с дочерью он побаивался, знал, что соврать не сможет, да в этом
и не было никакой необходимости.
- Папа, ты устал здесь жить? - в Юлькиных глазах блестели слезы.
- Устал, моя девочка, устал.
Гаврила обнял дочь, поцеловал ее влажные щеки.
- Папа, привези мне оттуда камешек, - Юлька уже с улыбкой и с нежностью
смотрела на отца...
- Котенок мой, я привезу тебе...
Гаврила заволновался, он не знал, что сказать дочери. Камешек
разбередил его душу. Вспомнил, как этим летом они отдыхали на Азовском
море и по ночам при луне собирали на берегу камешки. А наутро,
позавтракав, Юлька очень серьезно объясняла, с какой планеты каждый
камешек.
Аккуратно завертывала подарки космоса и укладывала в чемодан. И Гаврила
вдруг отчетливо понял, что, повзрослев, Юлька улетит.
После это
