Библиотека в кармане -русские авторы

         

Паустовский Константин - Иван Бунин


Константин Паустовский
Иван Бунин
Во Франции умер замечательный русский писатель - писатель классической
силы и простоты - Иван Алексеевич Бунин.
Он умер под чужим небом в ненужном и горьком изгнании, которое он сам
создал для себя, в непереносимой тоске по России и своему народу.
Кто знает, сколько отчаяния от этой разлуки перенес наедине с собой
этот внешне спокойный и сдержанный человек.
Не будем судить Бунина. Не стоит вспоминать его роковую ошибку. Не это
важно сейчас.
Важно то, что он наш, что мы вернули его нашему народу, нашей русской
литературе, и отныне он займет в ней то высокое место, которое ему
принадлежит по праву.
Меня просили сказать вступительное слово на первом вечере памяти
Бунина. Я начал готовиться к нему, но открыл наугад одну из книг Бунина - и
все пропало! Я зачитался, и у меня почти не осталось времени, чтобы
набросать на бумаге заметки о Бунине.
Я забыл обо всем. Такова сила бунинского таланта, бунинского слова,
сила его беспощадно-прекрасного и безукоризненного мастерства.
Он был суров потому, что полагал художественную правду превыше всего.
Как часто и глубоко мы ошибаемся в своих оценках писателей из-за
неистребимой склонности приклеивать на каждого писателя ярлыки. Чехов почти
всю жизнь прожил с ярлыком "пессимиста" и "певца сумерек", о Бунине всегда
говорили как о "холодном мастере" и "бесстрастном парнасце".
Какими жалкими кажутся все эти наклейки, когда читаешь книги Бунина и
постепенно открываешь за этим внешним бесстрастием огромное человеческое
сердце, впитавшее в себя еще недавнее черное горе русской деревни, ее сирую
в то время и жестокую долю.
Не дольше, как сегодня, я (не помню уже в который раз) перечитал
рассказы Бунина "Худая трава" и "Илья-пророк".
Каждый из этих рассказов, говоря словами самого Бунина, полосонул меня
ледяной бритвой по сердцу.
Мало найдется в нашей литературе таких щемящих рассказов, полных
скрытой любви к простому человеку. И не только любви, но и полного
понимания, полного проникновения в его мысли и сердце.
Человек должен быть человечен не только в своей радости, но и в
страдании. Это хорошо знал Бунин. Он мог бы повторить крик английского
писателя Оскара Уайльда, раздавшийся из королевской каторжной тюрьмы:
"Где страдание-там святая земля!"
Сегодня же-тоже наугад-я прочел стихи Бунина "Плачь ночью". • По-моему,
немногие стихи в мировой поэзии передают с такой томительной силой
очистительную моральную силу страдания:
Плакала ночью вдова.
Нежно любила ребенка, но умер ребенок.
Плакал и старец сосед, прижимая к глазам рукава.
Звезды светили, и плакал в закуте козленок.
Плакала мать по ночам.
Плачущий ночью к слезам побуждает другого. Звезды слезами текут с
небосклона ночного, Плачет господь, рукава прижимая к очам.
Бунин дошел, особенно в своей автобиографической книге "Жизнь
Арсеньева", до того предела в области прозы, о котором говорили Чехов и Лев
Толстой - до предела, когда проза сливается в одно органическое неразделимое
целое с поэзией, когда нельзя уже отличить поэзию от прозы и каждое слово
ложится на душу, как раскаленная печать.
Достаточно прочесть несколько строк Бунина о своей матери, о навсегда
затерянной ее могиле, строк, написанных человеком, чьи дни на земле были уже
по существу сочтены, чтобы понять силу любви, нашедшей единственно возможное
и единственно нужное выражение.
Что-то почти библейское по скупости и мощи слов заключено в этих
строках.
Бунина большинство знает главным образом как прозаика





Содержание раздела