Первушина Елена - Позволь Мне Уйти !
Елена Первушина
ПОЗВОЛЬ МНЕ УЙТИ!
Кто там в плаще гуляет пестром,
Сверлит прохожих взглядом острым,
На черной дудочке свистя?
Господь, спаси мое дитя!
Немецкая баллада.
1.
Тот весенний день 1284 года, когда осиротела половина семей в
городе, тот день, о котором во всем мире восемь веков будут
рассказывать всякие были и небылицы( семилетняя Трудхен неожиданно
для себя самой провела в подвале.
Едва она высунула за ворота отцовского дома свой любопытный носик,
услышала перестук капели, журчание бегущих по краям улицы ручьев, и
выскользнула навстречу этим маленьким Рейну и Везеру, как на нее
ястребом налетела матушка. Щеки Трудхен обожгли две пощечины, и в
следующее мгновение матушка уже тащила ее за руку (спасибо, не за
косу) через двор, совершенно на заботясь о том, что дите
спотыкается, мочит в лужах подол и башмаки, и приговаривала( (Ах
ты, дрянь маленькая! Говорила тебе, за порог не суйся? Говорила? В
могилу меня свести хочешь?( Трудхен ревела. Всхлипывала и матушка(
(Говорила тебе, дрянь маленькая? Говорила? Вот вернется отец, пусть
сам тебя выпускает!( И девочка была слишком мала для того, чтоб
расслышать в голосе женщины страх.
Господи, она единственная у меня! Господи, только не моего ребенка!
Итак, водворение маленькой преступницы в подвал сопровождалось
криками, тумаками и взаимными слезами, и после того, как за ней
захлопнулась крышка подвала, Трудхен показалось, будто ее потрепал
небольшой шторм.
Она скоро перестала всхлипывать, высморкалась в знак протеста в
кулачок, и стала прикладывать мокрый подол к пылающим щекам.
Никогда прежде ее не наказывали так. Ни когда она стащила из
отцовского кабинета счеты, чтоб соорудить свадебную повозку для
своих кукол, ни когда она выдрала клок волос известной ябеде и
доносчице Магде. Тогда ее просто оставляли без ужина. Даже когда ее
с друзьями поймали на краже яблок в посаде, дело ограничилось
шестью ударами розгой и тремя днями поста. Родители всегда были
справедливы. И сейчас несоизмеримость проступка и наказания
потрясла Трудхен.
Если только тех детей в самом деле не...
Трудхен вздрогнула и осмотрелась. Нет, в подвале было не страшно.
Окошки под потолком давали достаточно света, полдюжины пузатых
пивных бочек у дальней стены поблескивали медью обручей. Правда,
нынче глаз не радовали брюква и золотистая сладкая репка в ящиках,
не дразнили нос и язык связки колбас и свиные под потолком, не
соперничали с ними моченые яблоки и кислая капуста в бочках. Подвал
был почти пуст, но все же сух и... надежен. А кроме того еще
осенью, едва стало известно, что в городских овинах и кладовых
жируют крысы, отец привез из Рима двух горностаев - злющих,
красивых и страшно дорогих зверьков. И сейчас отрадно было думать
что они бегают, стуча коготками по дому, и ни одна голохвостая
тварь сюда не сунется. Хороший, надежный, безопасный подвал. А на
улице в самом деле могут быть...
Только не крысы, правда? Вовсе не крысы...
Голод. Так сказал отец в Рождество. Она как всегда попросила его
смастерить звезду, хотела идти вместе с ребятами по дворам и петь
про Младенца Христа. Но отец сказал( (Сейчас в городе голод,
Трудди. Мы все будем молиться за бедняков, но ты не должна выходить
за ворота одна, без взрослых.( Она спросила( (Почему?( (Потому что
голод сводит людей с ума.( Что такое (сходить с ума( она знала, и
ей стало страшно. (Папа, а мы?( Он прижал ее к себе. (Ну что ты, не
бойся. Понимаешь, Господь хотел нас испытать, и послал нам богатый
урожай.
