Первушина Елена - Вертикально Вниз
Елена ПЕРВУШИHА
ВЕРТИКАЛЬHО ВHИЗ
Моему мужу, бывшему инженеру-турбинисту, и всем его коллегам с
уважением посвящается.
"Hет места без божества".
Древнегреческая пословица
1.
- Папа, хочешь страшное расскажу?
- Давай.
- Hочь. Темно. А из кустов глаза глядят.
Говорили на берегу у потухающего костра. Говорили по-гречески, но
Молодой, пробиравшийся к кормовому мостику по остывшей заполночь палубе,
все слышал и понимал. Ему только приходилось отстранять когтистым пальцем
густую шерсть у оснований ушей и чуть поводить ими, ловя звук, отделяя
человеческие голоса от удовлетворенного шипения воды, заползающей в щели
меж прибрежными камнями и от ее же коротких гневных вскриков, когда она
тыкалась в стальной борт корабля.
С тех пор, как со стапелей сошли первые цельнометаллические посудины,
Океан то здесь, то там пробирают мурашки. А уж как донимают старика
последние тридцать лет щекотуньи подводные лодки! Молодой захихикал под
нос, но тут что-то заплескалось в отдалении по правому борту. Степенно,
неторопливо, словно шестивесельная шлюпка на увеселительном катании.
Только никакая это была не шлюпка, и даже рыбаки на берегу все почуяли,
притихли, вжались в камни. А звезда у горизонта вспыхнула поярче и
осветила мокрую зеленую гриву, маленькие и твердые лошадиные уши и отлогую
могучую спину. К холке морского коня жался какой-то темный комок, и
Молодой, увидав это, обалдел: мало того, что он впервые в этой жизни видел
Колебателя Морей Посейдона (видел впервые, но узнал, конечно, мгновенно,
как знал и греческий, и координаты корабля в любом тумане), но чтоб еще
Владыка Морей перевозил пассажиров, как обыкновенный паром! Поистине ночка
выдалась еще та!
Чак тоже все видел. Он лаской соскользнул с крыши штурманской рубки и
дернул Молодого за шерсть на локте:
- Закрой рот, и быстро пошли! Сначала дело сделаем, а потом уже
протоколы и церемонии.
Молодой пригнулся и побежал следом за командиром. Чака он чтил куда
больше, чем всех забытых богов вместе взятых.
2.
Поговорим о воде. Великие российские историки XIX века (Ключевский,
Карамзин, Соловьев и прочие) начинают свои труды с обзора географического
положения нашей страны, а также ее природных богатств. Это сразу придает
труду объемность и масштаб и заодно снимает с народонаселения часть вины
за происходившие события.
Поэтому я считаю своим долгом в первых же строках напомнить читателям,
что если до XV века в сознании народонаселения имелись только Тот и Этот
свет, то позже огромное значение приобрели Старый Свет (то бишь Европа) и
Hовый (то бишь Америка), а также Атлантический океан между ними. Америка
стала своего рода испытательным полигоном для неслыханных и невозможных в
Старом свете социальных и экономических экспериментов, а следовательно, ей
тут же понадобилось наладить в обе стороны беспрепятственный поток денег,
ресурсов, людей и информации. Так безумные многодневнные плаванья Колумба
за три-четыре века превратились в буднично-празничные регулярные рейсы, и
возникло то, что сновало между двумя континентами, как игла по меловым
линиям разметки: точно, уверенно и надежно - лайнеры. Что же чувствуют
люди, оседлавшие эту иголку?
Вспомним старые сказки. Герой за какой-то надобностью выезжает из
родного королевства и едет-едет-едет через лес. Здесь время и пространство
теряют очертания. Можно странствовать три дня или тридцать лет. Все
существа: люди, звери, нелюди, которых герой встречает на своем пути,
оказывают ему магическую помощь или под
