Петрушевская Людмила - Новые Робинзоны
Людмила Петрушевская
Новые робинзоны
(Хроника конца XX века)
Мои папа с мамой решили быть самыми хитрыми и в начале всех дел
удалились со мной и с грузом набранных продуктов в деревню, глухую и
заброшенную, куда-то за речку Мору. Наш дом мы купили за небольшие деньги,
и он стоял себе и стоял, мы туда ездили раз в году на конец июня, то есть
на сбор земляники для моего здоровья, а затем приезжали в августе, когда
по заброшенным садам можно уже было набрать яблок, терновки-сливки и
одичавшей мелкой черной смородины, а в лесах была малина и росли грибы.
Дом был куплен как бы на развал, мы жили и пользовались им, ничего не
поправляя, пока в один прекрасный день отец не договорился с шофером, и мы
весной, как только просохло, отправились в деревню с грузом продуктов, как
Робинзоны, со всяким садовым инвентарем, а также с ружьем и собакой борзой
Красивой, которая, по всеобщему убеждению, могла брать осенью зайцев в
поле.
И отец начал лихорадочные действия, он копал огород, захватив и
соседний участок, для чего перекопал столбы и перенес изгородь
несуществующих соседей. Вскопали огород, посадили картофеля три мешка,
вскопали под яблонями, отец сходил и нарубил в лесу торфа. У нас появилась
тачка на двух колесах, вообще отец активно шуровал по соседним
заколоченным домам, заготавливал что под руку попадется: гвозди, старые
доски, толь, жесть, ведра, скамейки, ручки дверные, оконные стекла, разное
хорошее старье типа бадеек, прялок, ходиков и разное ненужное старье вроде
каких-то чугунков, чугунных дверок от печей, заслонок, конфорок и тому
подобное. Во всей деревне было три старухи, Анисья, совсем одичавшая
Марфутка и рыжая Таня, у которой единственной было семейство и к которой
на своем транспорте наезжали дети, что-то привозили, что-то увозили,
привозили городские банки консервов, сыр, масло, пряники, увозили соленые
огурцы, капусту, картошку. У Тани был богатый погреб, хороший крытый двор,
у нее жил какой-то замученный внук Валерочка, вечно страдавший то ушами,
то коростой. Сама же Таня была медсестрой по образованию, а образование
она получила в лагере на Колыме, куда Таня была отправлена, за украденного
из колхоза поросенка, в возрасте семнадцати лет. У Тани не зарастала
народная тропа, у нее топилась печка, к ней приходила пастушиха Верка из
соседней обитаемой деревни под названием Тарутино и кричала еще издалека,
я наблюдала: "Таня, чаю попить! Таня, чаю попить!" Бабка Анисья,
единственный человек в деревне (Марфутка не в счет, а Таня была не
человек, а преступник), сказала нам, что Таня в свое время была здесь, в
Море, завмедпунктом и чуть ли не главным человеком, у нее делались большие
дела, полдома она сдавала под медпункт и тоже шли деньги. У Тани и Анисья
поработала пять лет, за что и осталась вообще без пенсии, поскольку не
доработала в колхозе до положенных двадцати пяти лет, а пять лет
подметания в медпункте не считаются для выплаты пенсии как рабочему. Мама
съездила было с Анисьей в собес в Призерское, но собес был уже навеки и
безнадежно закрыт, и все было прикрыто, и мама быстро пешком дотопала
двадцать пять километров до Моры с напуганной Анисьей, и Анисья с новым
рвением принялась копать, рубить в лесу, таскать сучья и стволы к себе в
дом: спасалась от перспективы голодной смерти, которая ожидала бы ее в
случае безделья, и живой пример тому являла Марфутка, которой уже было
восемьдесят пять лет, и она уже не топила в избе, а картофель, который она
кое-как перетаскала осенью
