Петухов Юрий - Рефлексор
ЮРИЙ ДМИТРИЕВИЧ ПЕТУХОВ
РЕФЛЕКСОР
Повесть
"Рефлексия - 1) размышление, самонаблюдение,
самопознание; 2) форма теоретической деятельности
человека, направленная на осмысление своих собс-
твенных действий и их законов".
Энциклопедический словарь
Сашка Кондрашов не любил своего начальника. Больше того,
временами он его просто ненавидел. А по утрам, когда началь-
ник, обойдя женщин отдела с дежурными комплиментами, пожав
каждой ручку, добирался до него и по инерции с приторной
улыбочкой вытягивал: "Вы сегодня прекрасно выглядите!" -
Сашка готов был его убить. И не в каком-то там переносном
смысле, нет, просто взять и задушить на глазах у всех. Через
пару минут схватывало сердце и кончики пальцев леденели от
страшной, к счастью, не осуществившейся мысли. Но это было
позже. А в тот миг с затаенным сладострастием он представ-
лял, как сползает на затертый линолеум рыхлое тело, как кри-
вятся синеющие губы и голова громко, затылком, ударяется об
пол, а потом его уводят, ну и пусть... Нет, все не то! Виде-
ния растворялись в собственном сарказме - стоило начальнику
приблизиться, сказать слово, и Сашка терял остатки сил и во-
ли, куда там - ручка выпадала из пальцев! Сколько раз клял
он себя за малодушие, топтал не жалеючи... и тут же воспа-
рял, рисовался в собственном воображении отчаянным малым,
героем - все попусту. Пытался внушить себе, что безразличен
он начальнику, что нет поводов для трепета и, тем более, для
страхов, даже самых ничтожных, - ведь кем он был для того,
одним из сорока четырех винтиков, и все! Были, правда, вин-
тики, близкие начальственному сердцу, - единицы, были почти
не замечаемые, не было вызывающих раздражение и неприязнь,
точнее, не стало. А остальные - винтики как винтики. Да и
сам начальникмаховик не был ни грубияном, ни зажималой, на-
чальник как начальник, даже демократом сумел прослыть. Но
все равно, стоило ему появиться в комнате или в коридоре,
когда Сашка курил там в компании таких же отравителей инсти-
тутской атмосферы, и подгибались ноги, надолго портилось
настроение и вообще хотелось убежать, зарыться куда-нибудь с
головой и пятками. А чего убегать? Было ли хоть раз, чтоб
начальник попрекнул Сашку затяжными перекурами? Не было. Тот
и мимо-то проходил, словно по следу шел, в пол уставясь. А
внутри что-то срывалось, накатывало раздражение, и разговор
уже не клеился, Сашка бросал окурок в огромную мраморную ур-
ну, которой место где-нибудь во дворце, и плелся к себе.
Институт был, как про него нескрываемо говорили, бабий -
процентов на семьдесят одних женщин, в основном и живших тут
же поблизости. Это тоже било в цель: все видят, попробуй за-
икнись о мужском самолюбии, нет, сиди себе, в тряпочку по-
малкивай! И работал Сашка в чисто женском секторе под кры-
лышком обаятельной заведующей неопределенных лет. К слову,
держала она себя вовсе не по-начальнически - Сашка обращал
на нее внимания не больше, чем на остальных сотрудниц. Ми-
лашка-завсектором распределяла работу, будто о личном одол-
жении просила. Но чаще задание выдавал сам Николай Семено-
вич. И вот тут Сашка терялся, мямлил что-то, мысленно обзы-
вая себя тупицей, все старался подсунуть написанное или от-
печатанное, лишь бы поменьше говорить, а значит, и путаться
поменьше. Но путался и косноязычил так, что дальше некуда.
То, что само с языка слетало за порогом, в кабинете Николая
Семеновича превращалось в сбивчивые междометия или маловнят-
ные длиннющие монологи, которые тот все одно мим
