Петухов Юрий - Звездное Проклятье
ЮРИЙ ДМИТРИЕВИЧ ПЕТУХОВ
ЗВЕЗДНОЕ ПРОКЛЯТЬЕ
Чудо было невозможно - для него не оставалось места в
этой Вселенной, для него почти не отводилось времени, ведь
мир должен был погибнуть через каких-нибудь семнадцать-во-
семнадцать миллиардов лет. Но чудо свершилось.
Гун Хенг-Орот Две тысячи семьсот тринадцатый по рождению
и четырнадцатый из "осужденных к смерти", Великолепный и На-
веки-Проклятый, оживал. Его воскрешение было медленным и му-
чительным. Каждой клеткой своего могучего тела он ощущал
нестерпимую боль.
Эта жуткая, дикая боль нахлынула на него еще прежде, чем
он обрел память, прежде, чем возвращающееся сознание уверило
его: жив, жив, жив! Он бился в конвульсиях, проклиная все,
что можно проклясть, и страстно желая умереть снова. Он тер-
пел, когда его пытали электрическим током и жгли плазмой, он
лишь хрипел и ругался про себя, когда его конечности облива-
ли сжиженным газом и прощупывали мозг нейрощупом. Сейчас он
не мог терпеть. Эта пытка была непереносима!
Внутренняя обшивка саркофага сдерживала и смягчала кон-
вульсивные удары тела. Иначе сам воскресающий вновь умертвил
бы себя. Он бил головой из стороны в сторону в тщетной на-
дежде, что пробьет обшивку и размозжит виски о какой-нибудь
острый угол или выступ.
Но в саркофаге все было предусмотрено на такой случай,
никаких выступов внутри него не было, а упругий пластик об-
шивки не взял бы и плазменный резак.
Казалось, конца не будет страшной муке. Будто какая-то
дьявольская сила вселилась в организм и разрывала, раздирала
его изнутри миллионами раскаленных щипцов и клещей, пронзала
миллиардными остриями тупых и иззубренных шил. Кровь вскипа-
ла и рвалась наружу из вен, артерий, она распирала сердце,
которое и без того готово было лопнуть, разорваться от неве-
роятного напряжения. Мука была ужасная! Но и ей пришел ко-
нец. Гун Хенг в невыносимом исступлении выгнулся насколько
позволяло пространство внутри саркофага, чуть не искорежив
себе при этом хребет и едва не свернув шею, вырвал из неви-
димых оков правую руку, сводимую немилосердной судорогой, но
не успел ею сжать собственное горло, как внезапно обмяк и
стих. Он потерял сознание, а вместе с ним и все ощущения -
боль, отчаяние, леденящий ужас и еле-еле пробивающееся
сквозь все это: жив, жив, жив!
Очнулся он совершенно обессиленным, в холодном поту.
Крышка саркофага была откинута, и ничто не мешало ему под-
няться, выйти или хотя бы выползти из этого собственного,
какого-то ирреального, развалившегося гроба. Но он лежал и
смотрел в тусклый ребристый потолок капсулы, не замечая даже
нависшего над самым лицом шланга-соска с питательной смесью.
Ни радости, ни даже удовлетворения от свершившегося чуда Гун
Хенг-Орот Две тысячи семьсот тринадцатый, Навеки-Проклятый,
не испытывал. В эти минуты ему было на все и на всех напле-
вать. Даже на самого себя.
Сколько же прошло времени? Час, день, секунда? А может,
миллионы, миллиарды лет? Он не знал. Капсула была "вечной",
так было задумано. С ней ничего не могло случиться до пос-
леднего взрыва Вселенной, до космического Апокалипсиса. Сам
же Гун не ощутил прикосновения Времени. Для него между
Умертвлением и Воскрешением не прошло и мига.
Последнее, что ему запомнилось из предыдущей жизни, было
хрящеватое зеленое лицо Верховного Судьи, зачитывавшего при-
говор. Судья не осмелился приблизиться тогда к распахнутому
саркофагу, и его показывали с экрана, крупно, Гун запомнил
каждую черточку этой высохшей маски, самые неуловимые
